Трудно вспомнить, когда в последний раз наши земляки-музыканты отваживались на нечто по-настоящему грандиозное. Просматривая записи масштабных концертов звезд мировой сцены, многие из нас ждали, что и на нашей улице когда-нибудь будет праздник. И вот, похоже, он настал. Сегодня, 25 марта, в «МТЛ Арена» состоится концерт Владимира Аветисяна и группы D’Black Blues Orchestra с симфоническим оркестром. Событие, приуроченное к 70-летию выдающегося гитариста и вокалиста Эрика Клэптона обещает стать самым обсуждаемым в Самаре за последние годы. Мне посчастливилось оказаться на репетиции концерта, которая состоялась 23 марта в родной для музыкантов симфонического оркестра Тольяттинской филармонии.
Звуки настраиваемых инструментов доносились из помещения в конце коридора. Просторное и светлое, по своему виду оно больше напоминало спортзал. Больше шестидесяти музыкантов симфонического оркестра и члены D’Black уже были на своих местах.
Воспользовавшись свободной минуткой, я обратился к дирижеру оркестра, заслуженному артисту РФ Алексею Воронцову:
– Как вам репертуар предстоящего концерта?
– Внесло разнообразие в нашу жизнь, – засмеялся он. – Конечно, мы играем такое впервые.
– Блюз и симфоническая музыка обычно далеки друг от друга. Удалось ли совместить жанры?
– Да, это сложно. Но мы работаем по очень хорошей оркестровке. Ее написал талантливый человек. К тому же, основное внимание уделяется группе. Наша задача создать этому некую оболочку, красивую картинку. По-моему, у нас получается ярко.
– А что самое сложное?
– Надо приспособиться к манере музыкантов, прииграться. На это нам отведено три репетиции, но этого вполне достаточно. Хотя звучание, которого мы добились, требовало большой предварительной работы.
Откланявшись, Алексей Павлович вернулся к музыкантам. А то, что он не договорил, сказала его супруга, директор симфонического оркестра Татьяна Калягина:
– У музыкантов оркестра шикарное настроение, потому что редко удается прорваться в такую активную, можно сказать, экзотическую музыкальную жизнь. Считаю, наши коллеги блестяще показали себя на первой репетиции. Первая репетиция – это как первая примерка. Прикидываешь, какой одежка будет в будущем. У нас же одежка была видна сразу, так что сегодня все будет понятней и скоординированей. Лично я не ожидала, что уровень музыкантов D’Black настолько высок. Слышала, что Аветисян играет на гитаре. Думала, бард. Но когда увидела сама – не было слов. Настоящие профи. А с профессионалами легко работать. У нас все срастется, и дай бог нам вывезти этот проект в Москву. Такую работу обязательно надо показывать в столице.
Легок на помине, уверенной походкой в зал вошел Владимир Евгеньевич. Его ждала одна из семи приготовленных гитар и небольшая площадка, где можно было развернуться. Оркестр под управлением Алексея Воронцова заиграл Бетховена. Могло показаться, что это саундчек (проверка звука), но нет. Классическая тема вскоре перешла в Every little thing («Любая мелочь»), которую участники D’Black отыграли с симфонической подложкой. Известная баллада Клэптона наполнилась непривычными красками и прозвучала свежо. Стало ясно: работа пошла.
Музыканты оркестра принялись обсуждать между собой какие-то детали своих партий («это начинается здесь, нет, не здесь, а вот здесь», кто-то делал пометки в нотах, кто-то тихонько наигрывал для себя отдельные куски. Дирижер то и дело командовал: «С первой цифры, со второй цифры». В общем, обычная репетиция оркестра с одним «но»: им нужно было подстраиваться под рокенрольщиков, которые сидели с ними в одном зале.
– Тут нужно marcato, – объяснял Алексей Павлович скрипкам. – Не протяжно, а marcato!
– Там лучше «восьмушками», – говорил он трубам.
После второй вещи Владимир Аветисян сказал в микрофон: «Добрый вечер, здравствуйте!» Поначалу я удивился, так как на часах был обед, а потом понял: это репетиция приветствия. Затем музыканты удивили еще больше, отчеканив Hoochie Coochie Man — самый известный блюзовый стандарт с трудно переводимым названием. Впервые в жизни я увидел, как на триольный блюзовый шаффл (так называемый «шагающий» ритм) наложили смычковые инструменты. По всем законам блюза, они не должны были вписаться. Но они вписались! Последние музыкальные сомнения развеялись, как утренний сон.
– Вон смотри на саксофониста! – сказал виолончелист одному из звукооператоров. – Парень вчера такое вытворял, мы тут все обалдели!
Он имел в виду Реми Абрама, который не так давно влился в коллектив Владимира Аветисяна. Виолончелист не преувеличил. Когда пришло время соло, чернокожий француз покорил всех присутствующих. Так же, как и испанец Ден Ариса. Старшее поколение музыкантов филармонического оркестра не раз уважительно качало головой в адрес нового перкуссиониста блюз-бэнда. Даже сдержанные скрипачки раскачивались на своих местах под звуки его бонгов и маракасов. А вот неподражаемой Монике Грин не требовалось дополнительного заряда бодрости. Во время песен она отплясывала так, будто не существовало вокруг этих интеллигентного вида людей с нотами. Ей просто было хорошо.
В перерыве мне удалось поговорить с главным действующим лицом будущего концерта.
– Владимир Евгеньевич, давно хотел вас спросить – почему Клэптон?
– По нескольким причинам. Во-первых, он великий музыкант. С этим сложно поспорить. Он не только большой композитор, но и большой исполнитель. Соло Клэптона по-настоящему шедевральны, и у него в запасе десятки вариантов исполнения своих песен. Его импровизации разрывают…
– Мозг?
– Я бы сказал, душу. Это, во-первых. Во-вторых, у каждого свои предпочтения. Одному нравится блюз, другому – хип-хоп. Кому-то нравится Карлос Сантана, кому-то – Эрик Клэптон. Как-то так сложилось, что у нас с ним совпадают жизненные пристрастия и увлечения, и родились мы с разницей в три дня. И, наверное, основное: взлететь и высоко парить могут многие талантливые люди. А высоко взлететь, затем низко упасть и после возвысится до небывалых пределов – это дано не каждому. Это под силу человеку с сильной волей, со стержнем, который по-настоящему верит и в себя, и в Бога. Поэтому Клэптон.
– А как вы пришли к симфоническому звучанию?
– Я по жизни альпинист, мне важно пробовать себя в новых качествах. Сначала мы расширяли свой состав. Появились определенные рамки. Потом мы вышли за них. И получился этот проект.
– Лет шесть назад вы выступали с государственным симфоническим оркестром кинематографии под руководством Сергея Скрипки. Чем этот проект отличается от того?
– За эти шесть лет я более-менее стал музыкантом. Тогда это было больше похоже на капустник, а итогом нашего сотрудничества со Скрипкой стала первая пластинка D’Black. Сегодня на этой репетиции нам предстоит еще много работы. Дальше останется только закрепить. К моменту выступления мы будем чувствовать себя уверенно.
– Есть ли у D’Black какие-то традиции или обряды, которые вы проводите перед концертом?
– Нет-нет, мы не стучим клюшками по льду, как хоккеисты, и не клянемся друг другу в вечной верности. Правда, иногда перед выступлением наш директор говорит нам: «Ну что, вжарим рок-н-ролл в этой дыре?» При этом не важно, где мы выступаем.
Второе отделение покорило меня и всех остальных звучанием самых красивых клэптоновских баллад. Красивее, пожалуй, быть не может. Особенно, учитывая, что к группе оркестровых инструментов присоединили… арфу! Впрочем, меня попросили не раскрывать всех секретов до того, как свершится событие. Да будет так.
Прощаясь с музыкантами, я пожелал им удачи на предстоящем концерте. Хотя и понимал, что удача им не нужна. Для мастера главное, чтобы слушались руки. В главном зале филармонии тем временем шло очередное выступление. А я ловил себя на мысли: все-таки самое интересное происходит не на сцене. Самое интересное происходит за ней.
Роман Арсенин, газета “Самарские известия”
фото: “Самарские известия”