Валерий Штепо вспоминает, как, прыгая с парашютом, в полете дарил девушкам цветы.
Афганистан – тема вечная. Горячая. Сама жизнь не дает забыть о ней. Кто посмеет сказать, что сейчас это неактуально?
Валерий Штепо – подполковник в отставке, военный корреспондент, пресс-секретарь самарского Союза ветеранов, член Союза писателей России, член правления самарского отделения Союза журналистов РФ. Но для меня в этой встрече было главным, что Валерий Степанович – один из тех, кого называют «афганцами» и кто составляет костяк клуба-музея.
Музей основан в 2010 году и занимает один зал бильярдного клуба «Биток» (Самара, ул. Ново-Садовая, 303а). Дизайн принадлежит художнику из Саратова по имени Кирилл. На вопрос «чья идея?» Валерий Степанович отвечает: «Идея – наша». Костяк клуба составляют несколько человек, среди которых сапер Евгений Налимов, гранатометчик Олег Завалишин и другие. Сейчас у них мирные профессии. Но, как известно, бывших саперов не бывает…
Вася из разведки
Всю стену занимает изображение «Ливерпульской четверки» (так называли The Beatles – знаменитую рок-группу из Ливерпуля). Трогаю рукой – лепка.
– А почему такое соседство – у вас кто-то увлекается?
Валерий Степанович кивает:
– Я и все ребята.
Вот полотно «Битлы против войны». Имеется в виду война во Вьетнаме. В своих песнях культовая четверка не забывала антивоенную тему.
Соседний зал полностью посвящен Афганистану. Это и есть сердцевина клуба. Сокровенный смысл реликвий понятен лишь «своим», но обзор доступен каждому. Бывают и организованные экскурсии.
Валерий Степанович подводит меня к высокому бравому манекену:
– Это Вася, – говорит он, словно знакомя.
Василий экипирован в реальное снаряжение: гранатомет, парашют, рюкзак, радиостанция и пр. Вот кольцо, за которое нужно дернуть, чтобы раскрылся парашют.
– Насколько я знаю, должно пройти три секунды свободного падения?
– Бывают и затяжки, – отвечает Валерий Степанович.
– Вы сами прыгали?
– Конечно. Я кандидат в мастера спорта, но это – для души. У меня была тысяча прыжков. Я – «вечный десантник». Тридцать один год отслужил.
– Как вы справлялись с волнением при первом прыжке?
Валерий Степанович смеется:
– Первый прыжок… он непонятен. Страшен второй! Ты уже все осознал и почувствовал. Внизу перед глазами облака колышутся… Процесс раскрытия парашюта длится 75 метров с момента, как дернул кольцо. А эти три секунды отчитываются так: «Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три!» Два раза в год у нас были высотные прыжки – с семи тысяч метров. Самолет щелястый. Есть гермокабина на шесть человек, а шестьдесят сидят и дышат кислородом через специальное снаряжение. Я выпускаю свою тридцатку. Стою на «попе», у раскрытого люка. Моя задача – прыгнуть последним. А приземлиться я должен первым, чтобы собрать свою группу. Получается очень тяжелая затяжка. Высота 7300 – это потолок, зона смерти: чуть выше кровь закипает. На 6 тысячах яйцо уже не сваришь. Вода кипит и испаряется в котелке. Яйцо будет сырым. Элементарная физика.
Подарить цветок в воздухе
– Отличие спортивных прыжков от боевых очень простое, – говорит Валерий Степанович. – В спортивных ты в комбинезончике и можешь, падая, девочке цветочек подарить. Я сам это делал… Была у меня девушка Ирина, заслуженный мастер спорта. Тогда мы совсем молоденькими были, лет 18-19. Сколько стихов ей посвящено!.. Однажды я выпрыгнул последним, догнал ее и подарил цветок в воздухе. Это было 18 августа, в день ее рождения. А она взяла цветок и села на мой парашют. Оседлала меня, и мы вместе падаем. Уже сверхзатяжка получается. Умоляю, кричу: «Ирка, рви!» В смысле «дергай кольцо». Мы же спутаемся стропами! Я ее даже плохо назвал… «курица» (смеется). «Курица, – кричу, – уходи!» Она молча рванула кольцо – пух! – и я свое сразу рванул, но уже запасное, на главное высоты не хватало – я воткнулся бы в землю… Десять суток вместо прыжков возил бойлером воду в наказанье.
– Обошлось?
– Руки-ноги целы… Но я ужасно рассердился. Все знали, что это моя невеста. Обычно я собирал свой парашют, бежал к ней, собирал ее парашют, потом пер все это на себе, а она рядышком шла. А тут свой собрал и ушел. Она была немногословна. Так мне сказала: «В следующий раз сяду и не слезу». Не довелось нам пожениться…
– А в боевом прыжке ты так нагружен! – возвращается к суровым будням мой собеседник. – Рюкзак 36 кг, 6 гранат, 3 боекомплекта, магазины с патронами – 90 штук. И зубная щетка, правда, без пасты…
– Ну, она не сильно утяжеляла, я думаю!
– Плюс автомат, пистолет, радиостанция… Чтобы падать в затяжном прыжке и не смотреть на секундомер, я читал стихотворение. Собственного сочинения:
… Только сработал бы мой парашют.
Падаю!
Все-таки здорово лес расстояние
Скрадывает.
Двадцать восьмую, двадцать девятую
Падаю!
Солнце взорвалось в речке салютом.
Падаю!
Эта минута мне отдана наградою.
Гулким сердцем в небо стучу –
Крылатый я!..
– Со стороны кажется, что падаешь, а на самом деле ощущение, что летишь. «Солнце взорвалось в речке салютом» – это преломление лучей создает такой эффект. Очень красиво!
Коротко знакомы
Зал выдержан в едином стиле, даже занавески на окнах защитного цвета. На панно изображены реальные люди. Многие из них – активисты клуба. Валерий Степанович рассказывает о каждом:
– Вот Олег Завалишин – сидит у пулемета…
Боевую историю имеют все вещи, размещенные по периметру зала: снаряды, рюкзаки и проч.
– А почему котелок такой сплющенный?
– Его носят на бедре. Видите, какой закопченный… Это взорванная фляга. (С дырой в центре она похожа на бублик – прим. авт.). А это итальянская мина. Конечно, сейчас разряжена.
Своеобразный «уголок смерти»: мины, осколки, патроны… На стабилизаторе неожиданное «украшение» – черная шапочка.
– А что это символизирует?
– Просто кто-то нацепил (смеется).
Беру мину в руки – тяжелая.
– Такая меня и подорвала, – уже серьезно говорит Валерий Степанович. – Контузия была.
Можно сказать, коротко знакомы…
– А это наш девиз, – Валерий Штепо указывает на синий плакат «Никто, кроме нас!» Под парашютом со звездой написано: «56 гвардейская отдельная десантно-штурмовая бригада».
К нарисованному солдату прикреплен реальный подсумок (сумка-контейнер небольшого размера, носимая на поясном ремне или на разгрузочном снаряжении). Сцены из афганской жизни, местные жители. Кто-то смотрит по-доброму и улыбается беззубой улыбкой, а кто-то – закрыл лицо и зло прищурился под чалмой.
А вот веселая компания – пятеро в бронежилетах и с кружками в руках. Подразумевается, что в кружках спирт. Мой собеседник указывает на невысокого паренька в центре, поднявшего свою кружку:
– Уверяют, что это я в молодости.
А, правда, похож…
«Уничтожить все предпосылки»
– Я крымский, – говорит Валерий Степанович. – Хотел стать военным летчиком, но попал в десантные войска и не жалею. Окончил закрытое воздушно-десантное училище в Алма-Ате. Помотало по свету: Куба, Чехия, Германия… Когда началась афганская эпопея, я отправился туда как военный корреспондент. Но быстро понял, что журналисты там не нужны. В газетах войны нет! Пишут, что наши части устраивают концерты для местного населения, помогают обрабатывать поля… Я пришел к командующему и сказал, что не хочу быть корреспондентом, которому запрещено писать. Меня назначили заместителем командира батальона. Мы были рабочие лошади войны…
Артиллеристы охраняли дорогу, блокпосты, мосты, Кабул, другие населенные пункты. А десантники бродили от Пакистана до иранской границы, брали караваны, перевозившие оружие, боролись с бандами, выявляли инструкторов…
– Афган был страшнее, – тихо говорит Валерий Степанович, – тяжелее всего… Мы хотели окружить города и вкопаться. И нас не возьмешь! Живем не тужим, охраняем, а местные строят себе социализм. Но из Москвы пришел приказ: «Уничтожить все предпосылки, мешающие строить социализм». И мы стали уничтожать… «предпосылки». Одного в семье убьешь, а у него одиннадцать братьев. И все против нас. Через полгода весь Афганистан стал против нас. Весь!
– Надо ли было вводить войска?
– Конечно. Охранять и помогать. Но ни в коем случае не стрелять! Вы слышали, что такое зачистка?
– Да, в связи с Чечней.
– А теперь я объясню. На конкретном примере. Выключите диктофон…
Пример действительно страшный.
– Поздно проклинать, – говорит Валерий Степанович с горечью. – Что было, то было…
– А сейчас мы как живем? – возражаю я. – А Крым? А Донецк и Луганск? Как вы, крымский, относитесь к проблеме Украины?
Тяжелое молчание.
Потом опять слышу:
– Выключите диктофон…
Из стихотворений Валерия Штепо:
… Чтоб рассказ мой был недосказанный,
В сердце метит душман свой выстрел.
Здесь стоять нам до смерти приказано.
Приказано – значит выстоим…
Анна Штомпель, газета “Самарские известия”
фото: Самарские известия