Илья Алексеев, находясь в рядах Советской армии стал участником подавления венгерского мятежа 1956 года.
Немного в истории человечества таких войн, где граница между «правыми» и «неправыми» очерчена четко — линией фронта. В нашей истории такими можно назвать Отечественную и Великую Отечественную войны. Там все просто: на нас нападали — мы защищались. А как быть, к примеру, с Гражданской войной? Кто сейчас твердо может сказать, кто там был прав, а кто неправ?
Такой же неоднозначной войной можно назвать и венгерское восстание 1956 года, которое официально советская власть называла «контрреволюционным мятежом» и ни много ни мало обвиняла в стремлении восстановить фашизм.
Наш земляк Илья Алексеев был участником тех событий 60 лет назад.
— Илья Илларионович, как вы оказались в Венгрии?
— Я родился в Башкирии, учился в Средней Азии на инструктора-ревизора Райпотребнадзора. Потом надо было ехать на распределение, но я добровольно призвался в армию. Говорю: «Хоть на флот отправьте». Мне сказали: «На флот не можем, послужишь танкистом». И отправили в 101-й танковый полк. В 1956 году наш полк был в Донецке, убирал кукурузу (это было как раз то время, когда у нас кукурузу сажали повально, а убирать ее посылали и студентов, и школьников, и нас, военных). И как-то ночью, когда я стоял на посту под знаменами, вдруг свет отключили. Начальник части пробежал мимо, я спросил: «Что случилось?» — хотя часовому разговаривать не положено. Но он и сам не знал. Уже позже сообщили, что в Венгрии контрреволюционный мятеж, и нас переправили сначала в Бердищево, а потом через венгерскую границу. Заехали на кукурузное поле, а там венгерские артиллерийские пушки стояли. Стрелять нам по ним нельзя было: Хрущов тогда еще не разрешал стрелять. Сказал: «Только попугать». Они нас окружили, и наш командир пошел к ним, спросил: «Вы будете стрелять?» Они сказали: «Если приказ будет, то да». И что было делать? Пришлось проехать по их орудиям. Если бы мы этого не сделали, нас бы раскромсали.
— Но стрелять вам все-таки пришлось?
— Уже позже. 4 ноября разрешили применять оружие. Но не против мирного населения. Оно против нас не выступало, хотя относилось тоже неоднозначно — на заборах писали: «Русский, иди домой». В Кишкемете мы велели венгерским офицерам сдать оружие и захватили венгерские самолеты. Потом наши механики в этой технике что-то покрутили, сказали, что они больше не взлетят.
— Как вы считаете, была необходимость вмешательства Советского Союза в венгерские внутренние дела?
— Начальству виднее. По тем временам надо было. Пришли бы американцы. Мы слушали американское радио «Свобода слова». Но говорили там по-русски. И заявляли, что, дескать, русские — захватчики, бросили на небольшую страну больше танков, чем фашисткая Германия в начале войны. И что мы, дескать, враги. Сначала то правительство, которое было у власти, просило СССР помочь. Потом пришел Имре Надь и стал говорить по радио, что мы враги. Но вмешаться, я думаю, надо было. Тем более там участвовали бывшие фашисты — пленные немцы, освобожденные в 1955 году.
— Так, на ваш взгляд, это был все-таки профашистский мятеж?
— Думаю, да. Венгрия ведь была правой рукой Гитлера!
— А у вас есть какие-нибудь награды за участие в том военном конфликте?
— Нам не разрешили выдавать награды. Даже взяли со всех подписку о неразглашении на 35 лет. Чтобы мы нигде об этом не распространялись. Но теперь нас приравняли к ветеранам Великой Отечественной войны.
После возвращения из Венгрии и демобилизации Илья Илларионович уехал в Таджикистан, где работал ревизором. Потом вместе с женой уехал в Новокуйбышевск, а оттуда в 1969 в Тольятти, где как раз строился завод и выдавали квартиры. С тех пор они живут здесь. Илья Илларионович работал на заводе — в металлургическом производстве, а потом на монтаже двигателей. На пенсию вышел в 1998 году. Его жена Татьяна Гавриловна, медработник по образованию, пишет стихи, рисует. Вместе они уже почти шестьдесят лет. У них трое детей, пятеро внуков и четверо правнуков. Илья Илларионович — человек принципиальный, человек долга. И нарушить свой долг он не может, даже если речь идет о собственной жизни. Он принадлежит к поколению, не привыкшему подвергать сомнению решения командования. Хорошо это или плохо, не нам судить. Каждый выбирает сам, по какому принципу ему жить. И тогда, в советское время, и сейчас. Кому-то больше по душе принцип героя романа «Как закалялась сталь» Павла Корчагина: «Жить нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за мелочное и подленькое прошлое». И сейчас найдутся молодые люди, которые захотят служить Родине и с полным правом смогут сказать: «Честь имею!» А кому-то по душе формулировка из современной песни «Танцуй, пока молодая». Только когда музыка смолкнет и танцы и развлечения в клубах закончатся, будет ли утешением мысль, что вами в это время никто не управлял, даже собственные мозги?
Историческая справка:
После Второй мировой войны в Венгрии установился режим Матьяша Ракоши. Это вызвало недовольство населения, и в 1956 году венгры подняли восстание, в ходе которого было жестоко убито множество проживаших там русских военнослужащих и членов их семей.
Алина Науменко, “Площадь Свободы”
фото: Площадь СВОБОДЫ