Пятая статья рубрики «Я на ВОВ: а ты бы смог?» с вовлечением материалов Тольяттинского краеведческого музея посвящена женщинам на войне.
Рассуждения на тему «Место ли женщине на войне?» из программы советской и постсоветской школы в контексте происходящей здесь и сейчас войны теряет всякий смысл. Вот война, а вот – женщина. Мужчины ушли. Земля опустела, искорежена и требует жизни, которую ей, женщине, предстоит … вынести. Но как? Она идет в смерть и выносит – невыносимое, неприподъемное, неузнаваемое. Способна ли душа женщины восстановиться после войны – вопрос неоднозначный. Многие женщины (медики, летчики, снайперы) погибли на войне (часто в районе двадцати), другие прошли и изменились навсегда (война стала нутром), третьи смогли вернуться (жить), четвертые стали монахинями. Наша статья о женщинах-ставропольчанках на войне: на фронте, в тылу и на внутреннем фронте. Именно там, в невидимом, женщина может навсегда обратиться бойцом, или остаться женщиной, не выносящей войну, а ее принимающей, оплакивающей, переживающей, сохраняющей в самой себе – жизнь.
История пятая: как женщины бились… о войну
Валя Ступина – советский летчик, штурман, дочь лесничего, родилась в 1920 г. В 13 лет потеряла отца и воспитывалась в семье брата в Самаре, там же увлеклась авиацией. Небо давало ощущение свободы, самолет – эффект управляемости жизнью. Волю Валя закаляла парашютными прыжками, спортом и физкультурой (как и подобает советской девушке), патриотизмом советской идеологии (ОСОАВИАХИМ), совершенствованием практических навыков во взаимоотношениях «человек-машина». В 1937 г. с отличием окончила школу в Ставрополе и поступила в Московский авиационный институт. Училась в авиашколе в Энгельсе. В период ВОВ в составе женского авиационного полка (одного из трех) совершила около 15 боевых вылетов (на голову врага женщинами обрушено 3000 авиабомб). В 1943 г. тяжело заболела и умерла, в 23 года.
В Тольятти одна из улиц с 1965 г. носит ее имя.
Клава Вавилова – военный фельдшер, родилась в 1922 г. в семье участника Первой мировой и Гражданской войн, красноармейца и… впоследствии – кулака (раскулаченного, осужденного по законам советского времени). Помогала матери поднимать пятерых детей: в школу не ходила, работала. В Ставрополь семья переехала после освобождения отца. В школе Клава училась с четвертого по седьмой классы, затем поступила в школу медсестер (в Ставрополе она открыта с 1936 г.), после ее окончания в 1941 г. отправилась на войну, в артиллерию. Вытаскивала и выхаживала раненных, хоронила убитых братьев, и отцов. Погибла в 1942 г., в возрасте 20 лет.
В Тольятти с 1995 г. один из проездов стал улицей ее имени (двигаясь по улице Ленина к Городскому парку, можно увидеть стену из красного кирпича, возведенную в 2002 г. для прикрепления пояснительной таблички: «Улица ставропольчанки-военфельдшера Клавдии Вавиловой, погибшей в 1942 г.»). Мемориальная табличка с дома Вавиловых, перевезенного из старого Ставрополя, хранится в краеведческом музее, ибо новым хозяевам не нужна. На ней – портрет Клавы, круглолицей девушки, закрывшей собой судьбу семьи, и страны.
Клавдия Ивановна Данилова – портниха. Как свидетельствует единственный сохранившийся ее личный документ (членская книжка о работе в артели), родилась она в 1896 г., имела начальное образование (то есть, «портниха» – не профессия, а традиционный навык женщины, рожденной до революции). На начало Великой Отечественной войны Клавдии Ивановне было 45 лет. На фото она выглядит намного старше: эта женщина прожила Первую мировую, три революции, НЭП, продразверстку, Гражданскую войну, Чапанку, голод Поволжья, коллективизацию и раскулачивание, репрессии, разрушение церквей, мировоззрения и уклада «старого мира» и его людей… Она не освоила трактор, не пошла в летчики, медсестры и снайперы (она была стара!) – а решила шить. Клавдия Ивановна выбрала пороть, кроить, сшивать – перешивая шинели с убитых воинов (мужчин и женщин войны), предварительно отстирывая их от крови, вырезая не поддающиеся восстановлению фрагменты, заменяя их на новые… Она воссоздавала – целостность. И это действо было рутинным, виртуозным, тихим, молчаливым … таинством ее жизни.
Членская книжка Даниловой о работе портнихой в артели «Заря» тылового города Ставрополя датирована 1941 г. Известно, что артель изготавливала одежду (шинели, телогрейки), обувь (валенки), лыжи, сани – все необходимое для преодоления человеком лютой стужи… Войны.
Евдокия Максимовна Голованова – жена, мать, педагог и воспитатель детского дома Ставрополя в годы ВОВ, родом из Ташелки (ее «первая комсомолка»). В 1940-х ей было около сорока лет, на фронте у нее был муж и старший сын (призван в 1944 г. сразу после школы), а в Ставрополе с ней жили две дочери, одна – совсем маленькая (ей не было и пяти лет). В Ставрополе в период ВОВ было пять детских домов (сюда поступали дети из блокадного Ленинграда и других городов, не все выживали). Ребята-детдомовцы активно работали на полях колхозов, отдавая силы на помощь фронту и тылу, брали шефство над малышами и стариками, заготавливали дрова, носили воду, строили детские площадки, учились, занимались физкультурой и спортом (готовили себя к войне и жизни после войны)… Голованова заменяла им мать. В фондах музея сохранилось письмо ученицы Евдокии Максимовны, от 1944 г. (она стала учительницей в Самаре). Письмо составлено в трудные минуты, когда девушка, похоронившая отца и ухаживающая за больной матерью, имея мизерное жалование, работая, заботится и о сестрах. Голованову она много раз называет «родной», обращается к ней за сочувствием и человеческим участием, за материнским теплом: «Родная учительница, только вы одна дольше всех находитесь в памяти тех, кто у вас учились. Я сама много о вас разговаривала с девчатами, с которыми учились вместе, много слышать приходилось от незнакомых мне людей, много в письмах о вас мне напоминали. Знаю и слышала много о вас и только в хорошую сторону… Трудно сейчас жить, но хныкать не приходится. Я, Евдокия Максимовна, придерживаюсь и помню одно, что уметь надо жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Это одно. И еще помнить надо, что не узнаешь сладость лет, не вкусивши горе бед. Не правда ли?»
Любовь Черняева, старший научный сотрудник отдела развития Тольяттинского краеведческого музея
