Известный российский ученый, профессор ТГУ Сергей Афанасьев – автор многих патентов в различных отраслях науки и техники.
Его инновации используются в российской металлургии, на предприятиях, выпускающих ДСП, ДВП, МДФ, а также при глубокой переработке природного газа. Весной Сергей Васильевич был отмечен двумя золотыми, серебряной и бронзовой медалями за четыре патента в рамках XVIII Международного салона изобретений и инновационных технологий «Архимед-2015». В продолжение триумфа ученому вручили кубок региона за активную работу по развитию изобретательства и престижную международную награду – золотой орден «За созидание» 1-й степени.
О внедрении на производстве инновационных технологий сейчас говорят все без исключения, а количество полученных патентов стало показателем эффективности развития любой компании. Но ведь изобретать – это не семечки стаканами продавать. Для изобретений не просто интеллект требуется, но и определенные условия, стимулирующие развитие и работоспособность этого самого интеллекта. Готовы ли сегодня наши ученые и студенты вузов изобретать? Как государство стимулирует современных Кулибиных? Много вопросов хотелось задать авторитетному собеседнику, но начала я с философского:
– А откуда берутся изобретатели? Ими рождаются или становятся?
– спросила я у Сергея Васильевича
– Сложный вопрос. Изобретатель похож на художника, который подмечает то, что не видит обычный человек. Некоторые никак не реагируют на прекрасный пейзаж, просто проходят мимо. А кто-то останавливается, начинает восторгаться красотой мира. То же и в изобретательстве. Хотя критерии патентоспособности четко прописаны, существует технический регламент. И есть четвертый раздел Гражданского кодекса – это документ 2008 года об авторских правах. Там сказано, какие критерии должны соблюдаться при оформлении документов на патент. Но возьмем хотя бы такой критерий, как новизна. Не всякий эту новизну может подметить. Пример – изобретение резины. С тех пор, когда Колумб посетил Америку, обнаружил там сок гивеи, из которой индейцы делали мячи, прошло более двух веков. И только тогда, когда Макинтош придумал прокладывать тонкий слой резины между двумя кусками ткани, начался настоящий «резиновый» бум. Потом американец Гудьир посыпал каучук порошком серы и обнаружил, что получилось что-то уникальное: изначальная липкость исчезла, у материала появилась прочность. Благодаря изобретателю у человечества появились новые перспективы развития. Вроде бы у Гудьира случайно все произошло, но я в случайность не верю – изобретатель много работал.
– Сколько у вас изобретений? Какие из них считаете самыми интересными?
– Я автор более ста патентов, принадлежащих ОАО «Тольяттиазот». Изобретательством стал активно заниматься с 1997 года, когда надо было решить большую техническую задачу на Тольяттиазоте. Собственник приобрел комбинат древесных плит в городе Шексне, его надо было обеспечить экологически чистым связующим, организовать производство клея. В сжатые сроки (примерно за три года) процесс наладили, были разработаны сразу две технологии – получение компонента для клея и самого клея. Когда мы убедились, что получили именно то, что хотели, то написали и отправили две заявки в Роспатент. На обе пришли положительные заключения. Потом стали проектировать оборудование, строить большие установки – опять сами. Первая установка давала шесть тысяч тонн продукта в год, последующие – по 25 тысяч тонн в год, последняя установка была построена на 150 тысяч тонн в год. Сейчас на ТоАЗе общая мощность производства достигла 200 тысяч тонн в год. В масштабах России был совершен переворот, наш продукт внедрен на десятках предприятий страны.
Другой пример – химическое машиностроение, металлургия. На Тольяттиазоте востребована трубная продукция, которая работает при температуре + 1000 градусов под давлением 40-50 атмосфер, никакая сталь не выдержит таких нагрузок, даже легированная. Нужны были специальные стали аустенитного плана. Одна французская фирма предложила нам сталь, но потом вдруг выяснилось, что у нее не те свойства, на которые мы рассчитывали. Предложение оказалось не совсем «чистым»: затрагивались авторские права одной организации. Пришлось разрабатывать специальный жаропрочный сплав. Испытания проводились в Москве; результаты получились прекрасные, разработку проверили на патентную чистоту – оказалось, что она не попадает ни под российский, ни под за рубежный патент. И в этом направлении мы получили 4 патента. Они стали базой для производства реакционных труб, в которых идет химический процесс.
– Прочитала, что в Салоне «Архимед-2015» участники из 44 регионов Российской Федерации и 17 стран мира продемонстрировали 680 изобретений. В чем был успех именно ваших работ среди сотен конкурентов?
– Думаю, что секрет победы в «Архимеде» в том, что мы послали те патенты, которые работают на производстве с большим экономическим эффектом. Это был большой плюс.
– Вы сторонник симбиоза производства и науки?
– У нас нет альтернативы. Исследования должны носить прикладной характер. Сегодня много говорят об объединении вузов (в частности – Самарского государственного университета и Самарского государственного аэрокосмического университета) при этом забывают упомянуть, что нужно укрепить связи с производством. Иначе все останется как было. Даже если в вузе ведутся какие-то инновационные разработки, они все равно не увидят света. Это слабое место нынешней вузовской науки, академической – тоже. Рассуждаю здраво по этому поводу, потому что всю свою сознательную жизнь работал на производстве (сначала – на Тольяттикаучуке, потом – на Тольяттиазоте).
В некоторых вузах я предлагал работникам заключать договоры с предприятием для решения тех или иных производственных проблем. Однако ни по одному предложению не получил заинтересованной поддержки. Существуют причины – в частности, учебная нагрузка преподавателей. С ее учетом надо слишком много времени работать. Тем не менее необходимо укреплять связи с производством, создавать базовые кафедры, для того чтобы студентов «натаскивать», как это принято за рубежом. Если раньше за пять лет мы не получали хорошего специалиста, то сейчас время образования сокращено на 20 процентов, до четырех лет. Все недочеты можно было бы компенсировать, если увеличить производственную практику на промышленных предприятиях. Пока этого нет. Чтобы сегодня оформить студента на практику, сколько надо сил потратить! Нигде на западе такого нет. В Румынии, например, окончил человек вуз – тут же закрепляется за конкретным предприятием. Выпускник нигде не бегает и ничего не ищет, ему предлагают место в зависимости от успеваемости. Если в течение двух лет нормально себя зарекомендовал, его оставляют на предприятии. Просто-напросто должно существовать планирование развития производства и подготовки кадров.
– И последний вопрос: как, по-вашему, государство поддерживает изобретателей?
– К сожалению, изобретательству у нас не придают надлежащую оценку. Если приезжает звезда шоу-бизнеса, ее встречают на самом высоком уровне. А есть же очень талантливые изобретатели. Они должны быть на учете у областных властей, но их, к сожалению, никто не знает. Да, мы хотим встать на путь инноваций, но поддержать изобретателей, создать им условия – об этом никто не думает. Два года назад мне поступило предложение из мэрии объединить всех изобретателей Тольятти. Сначала идея показалась интересной, я разработал положение о таком союзе. А потом отказался от затеи, подумал: «Что можно сделать на общественных началах? Большинству изобретателей нужна конкретная помощь для продвижения проекта, поэтому должна быть поддержка по вертикали». И такая поддержка случилась. В 2015 году Самарский губернатор Николай Меркушкин выделил 12 миллионов рублей для поддержки ста молодых ученых. Меня включили в состав областной конкурсной комиссии по рассмотрению их инновационных проектов.
В Самарской области много талантливых людей – думаю, у них появился шанс выйти из тени.
Интересно:
В США ежегодно подается полмиллиона заявок на изобретения, в Японии – 400 тысяч, Германии – 60 тысяч, а через Роспатент России – 40 тысяч, причем 16 тысяч из них приходится на иностранных граждан и юридических лиц. Это очень мало, если учесть, что треть подаваемых заявок отсеивается из-за их несоответствия правилам оформления и принципам патентоспособности.
Читайте по теме:
Архимед — 2015: Мы делаем будущее
Профессор с ТоАЗа получил орден «За созидание»
Ольга Пимантьева, “Площадь Свободы”