Зинаида Галушко: «Всех вывели на шоссе под танки… Живыми!»
В Музее бывших малолетних узников концлагерей «Непокоренные» под стеклом сохранилось фото маленькой девочки с молодой женщиной. Это Зина Галушко с матерью. Во время войны их угнали в Германию, подвергли унижениям и рабскому труду… Ныне Зинаида Петровна – председатель областного отделения Союза бывших малолетних узников (СБМУ). Помимо административной работы, она встречает посетителей музея (см. «Такого не должно повториться!», №41(6902) от 27 марта 2015 года).
Ветеран войны, обладатель удостоверения «бывшего несовершеннолетнего узника фашистских концлагерей, гетто и других мест принудительного содержания», Зинаида Галушко по сей день иногда сталкивается с равнодушием чиновников и хамством обывателей.
Мамы с детьми – товар невыгодный
– В СССР тоже было много несправедливости, – начинает Зинаида Петровна свой рассказ. – Мой отец, Петр Моисеевич, прошел сталинские лагеря. По доносу соседей его арестовали в 37-м и десять лет продержали за колючей проволокой. А за что? Слишком хорошо они с мамой жили, не бедствовали. Банальная человеческая зависть…
В начале войны Клавдия Тимофеевна осталась одна с двумя детьми на руках. Жили на оккупированной территории Смоленской области.
– Страшные шли бои, – вспоминает Зинаида Петровна. – Наши пленные сидели прямо на улице. Ни питания, ни ухода. Женщины бегали к ним и чем могли помогали. Одна узнала за проволокой своего мужа. И немец, пока рядом не было начальства, отпустил с ней пленного. Никто же не считал, сколько их там…
Брат Гена в Германию не попал. Он в это время жил у дедушки, потом – в детдоме. А шестилетнюю Зину с мамой угнали. Погрузили в товарные вагоны и повезли. Продавали бауэрам на площадях, как скот (нем. Вauer – крестьянин, фермер).
– Бауэры выбирали молодых и крепких, а мамы с детьми – невыгодный товар, – продолжает моя собеседница. – Один скупил нас всех по дешевке. Мама работала в поле, как рабыня. А я в бараке сидела. Питались в основном брюквой. Это корм для свиней. Последняя бауэрша была очень жестокая фашистка. Однорукая. Ходили слухи, что она сама себе руку оттяпала, чтобы на фронт не попасть. А уж как зверствовала! У нее была такая плетка из проволоки. Увидит, что кто-то картошку положил в карман, или просто что-то ей не понравится, – голову зажимает между ног и стегает…
«Расстрелять!»
– Когда стали подходить наши войска, контроль ослаб, – говорит Зинаида Петровна. – Мы бежали на соседний хутор. Бауэр спрятался, дом открыт. Русские залезли, нагрузили телегу и уехали. А мы с мамой остались. Не помню, почему. Утром встаем – а тут опять немцы. И бауэр вернулся, злой, как черт, – его же ограбили. На ком сорвать злобу? Он маму вытащил из укрытия и стал бить. Я стою рядом, реву. А мама, как сейчас помню, нагнулась ко мне и говорит: «Не бойся, мне не больно!» Потом бауэр подозвал офицера и говорит: «Еrschießen!» А я знала, что это: «Расстрелять!» Немецкие мальчишки вокруг нас бегают, кричат: «Еrschießen! Еrschießen!» Тут зашел какой-то немец, попросил попить. Бросил такой взгляд… Мама поняла, что дана возможность уйти. Скорей надела на меня бурки, которые сама сшила из шинельной ткани. И мы пошли обратно, к прежнему хозяину. Идем, а на дороге – танки. Мама меня заслоняет. Но они не стали стрелять в женщину с ребенком.
Пришли в барак. Там все вещи на месте, а людей – нет. И простые немцы, соседи, нам сказали, что всех вывели на шоссе под танки… Живыми! (Плачет).
Вторая мама
– Освободили нас как раз на мой день рождения. Мы с мамой стоим на пригорке, рядом лежит убитый солдат… Мама говорит: «Зина, сегодня 15 декабря 1944 года. Тебе восемь лет!»
Клавдии Тимофеевне предложили работать вольнонаемной в воинской части. Зина прожила в Германии до 49-го, окончила четыре класса вместе с детьми офицеров. Потом мать отправила ее на родину, к тете Анастасии Деминой. У той своих трое. Мама помогала, присылала ткани, тетя Настя всех обшивала. А чаще всего в посылках было сало – самый ценный продукт!
Клавдия Тимофеевна вернулась в 52-м и лишь два года прожила на родине. Сахарный диабет в тяжелой форме…
– Тетя Настя – моя вторая мама, – говорит Зинаида Галушко. – Они и похоронены вместе…
«Все мы под дулом ходили»
– Вы чувствовали к себе какое-то особое отношение как к малолетнему узнику?
– К счастью, нет, – выразительно отвечает моя собеседница. – Я никогда ничего не скрывала. Но обошлось… А могло иметь последствия. Одну мою знакомую не приняли в университет, потому что ребенком она была в Германии.
Другая работала диспетчером на железной дороге и как-то поделилась со мной: «Чувствую, что за мной следят». Так что все мы под дулом ходили…
– По вашим ощущениям, на вас наложили отпечаток те два года в Германии? На психику, на восприятие жизни, может быть, на сны?
– (Задумывается). Наверное, нет. Потому что мама была рядом. Я всегда чувствовала ее защиту.
Интересный случай
Зинаида Галушко окончила авиационный институт. Работала в конструкторском бюро на заводе «Гидроавтоматика». Когда родился сын Алексей, стала преподавать в техническом училище №63.
Гораздо позже произошло то, что Зинаида Петровна называет «интересным случаем». Она билась над восстановлением документов, подтверждающих два года неволи. Ездила в Подольск, обратилась в архив. Там ей сказали: «Зачем вам это надо?..» В общем, выгнали.
– Я расстроенная, иду по Москве, – с улыбкой вспоминает Зинаида Петровна, – вдруг вижу массивные двери. Табличка: «Комитет государственной безопасности». Прием ежедневно, в такое-то время. Открываю дверь: «Можно?»
– Ну, вы отчаянная!
– Мне говорят: «Пожалуйста». Приняли. Знаете, как хорошо разговаривали! Все разъяснили: к кому обратиться, куда написать – все-все-все… Ушла окрыленная. (Смеется).
– А результат?
– Из смоленского КГБ прислали справку, что Клавдия Козлова с дочерью Зинаидой в такое-то время были в Германии. И уже с этой справкой я пришла к нашим коллегам…
Еще один случай
Зинаида Галушко показывает корочку: «Предъявитель удостоверения имеет право на льготы и преимущества, установленные для бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей, гетто и других мест принудительного содержания, созданных фашистами и их союзниками в период второй мировой войны. Удостоверение бессрочное и действительно на всей территории Российской Федерации. Дата выдачи: 16 июня 1999 года».
– Недавно кондуктор мне говорит: «Вы не имеете права бесплатного проезда». Я ему бумагу протягиваю, где все черным по белому написано. А он в ответ: «Не надо мне» – порвал и выбросил! У нас, мол, проезд платный, и точка.
– Это вопрос его совести. Не обращайте внимания.
Что тут скажешь? Честно говоря, я даже не знала, что такие двуногие, как этот кондуктор, еще сохранились…
«Пришли новые люди…»
Недоумение вызывают и поступки некоторых чиновников.
– Когда я уже была председателем областного отделения СБМУ, – рассказывает Зинаида Петровна, – Штутгарт, город-побратим, решил сделать благородный жест и передал Самаре 500 тысяч марок «для бывших подневольных рабочих». Так и было написано. Я своими глазами видела письмо… В итоге в Куйбышевском районе отремонтировали бывший детский садик и сделали Центр общения поколений. Отдали соцзащите, образованию… Нам ничего не досталось. Куйбышевская администрация обложила нас чуть не матом и выставила: «Вы тут прав не имеете!» Такова история этих денег.
– Честно говоря, сейчас очень тяжелая обстановка с высоким начальством, – продолжает Зинаида Галушко. – Прежде правительство выделяло на нашу работу определенные суммы, мы отчитывались, и проблем не возникало. А сейчас пришли новые люди, те, чьи родители, чувствую, не знали, что такое война. Они многого не понимают. Не так давно я подала заявку, чтобы нам выделили необходимые 238 тысяч. А сумма пришла – 100 тысяч. Что такое 100 тысяч для организации?! Мне ничего не оставалось, как написать жалобу в высшие инстанции. На приеме спрашивают: «Ну, что будем делать с вашей жалобой?» И так небрежно кивают: «Ладно, дадим еще 50 тысяч».
Заткнули мне рот. А я все равно сказала: «Я так работать не могу!» Хотя понимаю, что с них самих требуют жесткой экономии… У нас есть один чиновник, я его Поцелуйчиком зову (смеется). Везде-то он председатель. Обнимается, целуется, а ничего не делает. Пять лет не могу добиться, чтобы заменили мой старенький ноутбук. «Да-да» – и убежал.
Вся грудь Зинаиды Петровны увешана медалями:
– «Медаль за заслуги перед Отечеством второй степени». Это наша медаль «Непокоренные». Это – белорусская. Это старые советские. Городская к почетной грамоте. На юбилей комитета. «Медаль войны, труда, правоохранительных органов». А этой, на георгиевской ленточке, меня Украина наградила… Самая последняя – Почетный знак губернатора «За заслуги в развитии ветеранского движения»…
– На парад ходите?
– В прошлом году со всеми своими наградами мне пришлось стоять в огромной очереди. Потому что был маленький пригласительный билет. А тех, у кого большой, пропускали сразу. Я сказала: «Если в этом году мне не пришлют большой, вообще не пойду».
От автора: для меня это откровение. Я и не знала, что ветеранов делят на «больших» и «маленьких»…
фото: Самарские известияАнна Штомпель, газета “Самарские известия”