В Тольятти театр «Дилижанс» представил шестую за уходящий сезон премьеру – спектакль «Муму». Его в качестве эскиза представила в рамках прошлогоднего фестиваля «Премьера одной репетиции» актриса и режиссер Екатерина Зубарева.
Она серьезно доработала этот эскиз, учла все замечания зрителей и театральных критиков. Хотя постановка в конкурсе не участвовала, победителем проголосовавшие зрители назначили эскиз «Три фарса из одного циркового фургончика» Марии Критской. Это была предыдущая, пятая премьера сезона.
«Дилижанс» всегда найдется за что похвалить, многие вообще считают ТЮЗ лучшим театром города. Но вот что, пожалуй, основное. Проходных, каких-нибудь развлекалок-водевилей на их сцене сложно припомнить. Даже если тема не классическая, как предполагалось минувшим фестивалем, всё равно в репертуар берутся нерядовые, заставляющие думать и сопереживать постановки. Пусть это фантастика, сказка или что-то из школьной программы. Как, собственно, и этот рассказ Ивана Тургенева. В школе его все проходили, кажется, в пятом классе. А вот многие ли перечитывали? Вряд ли, и по простой причине. Мы вынесли в том юном возрасте, в общем-то, одну мысль: собачку жалко, и только ее. Жалеть Герасима и уж тем более злую барыню?
В грустную историю, может, и не хотелось бы возвращаться. Однако при этом одним из замечаний по поводу первоначального эскиза было то, что он… недостаточно грустный. Помню, как лихо отплясывали там Герасим и его Муму в исполнении Петра и Екатерины Зубаревой. Весело и как-то слишком по-человечески.
Я заметила, что не только костюмы и декорации тщательно доработаны художниками, но и образ главной героини. И в эскизе можно было только дивиться, как тонко схвачена и передана психология несчастной собачки. Но Екатерина довела свой образ до совершенства, исключив, возможно, ассоциации с человечностью, которые в эскизе проглядывали. Она ведь, человечность, всегда проигрывает при сравнении с бескорыстной собачьей преданностью.
Наивная Муму предана хозяином, глухим, немым и бесправным Герасимом. Но оба эти персонажа – жертвы. Злой гений рассказа и постановки, соответственно, – злая барыня. Образ в исполнении Илианы Хитяевой своеобразно утрирован. Яркое алое платье, высокая прическа, набеленное лицо.
При обсуждении эскиза отметили, что персонаж напоминает королеву из «Алисы в Зазеркалье». Но это замечание было со знаком плюс, поэтому сходство осталось, став символичным. Вроде и палочка присутствует, но хрестоматийной старухой персонаж не выглядит. Этакий безвозрастной символ злой никчемности, избалованной вседозволенностью. В какой-то момент понимаешь, что и она – жертва.
Образец самодурства, списанный, как считают критики, с матери самого Тургенева. Но она ведь продукт своего времени, именно раболепие и покорность окружающих сделали ее, как поверхностно можно судить, убийцей.
Поэтому и важен финальный выход персонажа с убедительной и действительно правдивой фразой:
– Я ведь никогда не приказывала уничтожать эту собаку!
Вторая же фраза – явный домысел режиссера:
– Поймать Герасима и всыпать ему двадцать розог!
Нет этого в рассказе. Барыня спокойно восприняла уход дворника. И тот поселился в деревне, работал, как обычно, только ни женщин, ни собак больше не заводил. А лучше бы он не заводил таких вот злых барынь, которым так и тянет усердно подчиниться. Ведь и следовало ему всыпать розог.
Да, конечно, судьба у Герасима тяжелая – глухонемой бесправный крепостной. Но почему-то один и тот же вопрос задают и читатели, и зрители:
– Если всё равно ушел от барыни, зачем топил Муму?! Ушел бы вместе с собакой…
А вот в этом и загадка. Вот о чем, наверное, стоит подумать школьникам, на которых спектакль рассчитан. Его возрастной ценз 12+, он посещается по Пушкинской карте. И на премьере было много школьников, вели они себя очень хорошо, тихо.
Правда, и не всхлипывал никто. Но это не из-за черствости нынешнего поколения. А, хочется верить, именно от правильного восприятия искусства.
Екатерина Зубарева говорила, что ей хочется показать историю как бы со стороны глухонемого Герасима. В эскизе это было трудно заметить. А в доработанном варианте периодически сцены принимают особое освещение, замедленный темп, исчезают голоса, лишь какой-то гул оттеняет абсурдность происходящего. На самом деле трудно же представить, как воспринимает мир глухой человек. Проще показать его неспособность что-то объяснить окружающему миру.
Не удивительно ли, что убедительно сыграть взаимоотношения человека и собаки удалось на пять с плюсом, а человека с человеком – увы… Но тут не к режиссеру, тут к первоисточнику вопрос.
Линия любви, или даже любви Герасима и Татьяны (Марина Агапова) – это что-то непонятное для разумения современного человека. Я имею в виду, конечно, не крепостного, нынешнего человека, считающего, что его личная жизнь – точно его личное дело.
Скорее всего, два забитых, лишенных какого-либо права выбора человека просто почувствовали родство и им самим не понятную тягу друг к другу. Татьяна не нема, но косноязычна. На вопросы дворецкого Гаврилы (Константин Федосеев) об отношении к замужеству девушка только и бормочет:
– Слушаю-с… Чего изволите-с…
Да, и такие-то люди распоряжаются судьбами доверившихся им живых существ. Своими не могут распорядиться.
В эскизе всех очаровали поющие уточки, а также куры и петушки. Или, возможно, птичий двор разросся уже к премьере. Но что репертуар стал намного разнообразнее – это точно. Куклы, широко разевая клювы, поют фольклор. Замечательно, что это не псевдонародное «а ля рюс» из репертуара «Золотого кольца» какого-нибудь.
Это что-то настоящее, исполняемое не профессионалами, записанное, скорее всего, где-то в глухих деревнях в рамках этнографических экспедиций. Во всяком случае, огромный респект Екатерине Зубаревой, создававшей музыкальное оформление своего спектакля. Но сколько же в этих настоящих русских песнях тоски и безысходности…
Так что спектакль, конечно, получился очень грустный. Но финал, как и положено, дает какую-то зыбкую надежду. Очень решительно шагает Герасим в свою новую или старую жизнь. Без радости, что сквозила в эскизе. Но решительно, словно очнувшийся от морока.
У него были две возможности счастья, и он их потерял. Если в первом случае просто забрали, то во втором – сам уничтожил, своими руками. Поздно, но спохватился и ушел – в неведомое. Ведь зрителю, в отличие от читателя, не объясняют, что Герасим смирился. Скорее, он что-то задумал, что-то понял…
На премьере была
Надежда Бикулова, газета «Вольный город Тольятти»