Железный занавес в СССР оказал серьезное влияние на отечественную культуру, потому что на долгие годы отделил граждан страны от остального мира. Именно благодаря ему многие советские писатели и композиторы получили неожиданный и щедрый подарок: возможность частично или даже полностью использовать зарубежные произведения в своем творчестве. Ведь широкие массы населения не были знакомы с оригиналом и даже не догадывались о плагиате. Наиболее ярко такое заимствование проявилось на уровне детских сказок – причем самых известных и всеми любимых.
Закон с купюрами
По сравнению с международными нормами в Советском Союзе авторское право долгое время существовало в крайне урезанном виде. Декретом ВЦИК от 29 декабря 1917 года все работы умерших писателей или композиторов считались национализированными, и государство получало бессрочную монополию на их использование.
В 1925 году вышло постановление Центрального исполнительного комитета «Об основах авторского права». Согласно этому документу, выплата штрафов за нарушения в данной сфере творческой деятельности производилась только в пользу государства, а отнюдь не создателей произведений. Кроме того, для издания литературного перевода не требовалось согласие автора текста, опубликованного на другом языке.
Такое правило действовало до 1973 года, когда СССР присоединился к Всемирной конвенции об авторском праве. После этого перевод литературного произведения можно было публиковать только с разрешения создателя оригинального текста либо его наследников. Соответственно, переводчик уже не мог указывать себя в качестве автора – как это зачастую происходило раньше.
Буратино
Наиболее очевидный пример подобного заимствования – сказка «Золотой ключик» писателя Алексея Толстого, впервые изданная в 1935 году. И герои, и сюжетная линия книги совпадают с персонажами и фабулой произведения итальянского автора Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы» (1883 год).
В оригинальной сказке старому столяру Антонио (у Толстого – Джузеппе) попадается под руку полено. Столяр пытается сделать из него ножку для стола. Но полено начинает жаловаться на боль и щекотку. К Антонио заходит его друг Джеппетто (у Толстого – Карло), столяр дарит ему полено и советует выстрогать куклу.
В книге о Пиноккио встречаются и мудрый сверчок, и девочка с голубыми (у Коллоди – лазурными) волосами, и пудель Медоро (ставший Артемоном), и хозяин кукольного театра Манджафоко (у Толстого – Карабас Барабас), который хочет сжечь деревянного мальчика, чтобы поджарить себе ужин, и нападение мошенников Кота и Лисы в масках -мешках (он притворяется слепым, она – хромой), и сцена в таверне «Красный Рак» (ставшей «Харчевней Трех Пескарей»), и врачебный консилиум из докторов-животных над раненым Пиноккио, и многое другое.
Сам Алексей Николаевич на вопросы о столь явном заимствовании отвечал, что когда-то в детстве прочел эту сказку, но запомнил ее смутно – и потому пересказал по-своему.
Писатель никогда не упоминал о любопытных фактах. В 1923 году он, находясь в эмиграции в Берлин, редактировал русский перевод книги Карло Коллоди, сделанный с итальянского Ниной Петровской. Через десять лет, уже вернувшись в СССР, он подписал с «Детгизом» договор на публикацию этой сказки, переработанной в соавторстве с той же переводчицей. Т. е. получается, что он её редактировал за 10 лет до того, как написал «Буратино, или Золотой ключик»). Не мудрено, что в дальнейшем необходимость в соавторе отпала.
Сказка Толстого, безусловно, во многом отличается от произведения Коллоди – но параллели слишком очевидны. Видимо, поэтому Алексей Толстой, став крупным литературным чиновником, депутатом Верховного совета СССР и трижды лауреатом Сталинской премии, добился запрета на переиздания в стране книги Карло Коллоди, в то время как «Золотой ключик», наоборот, регулярно выходил огромными тиражами.
Никаких авторских отчислений наследники итальянского сказочника, конечно, не получили – и даже указание на первоисточник в книге Алексея Толстого отсутствует. Коллоди скончался в 1890 году. В XX веке, согласно международным нормам, авторские права действовали 50 лет после смерти создателя произведения, в настоящее время этот срок увеличен до 75 лет.
Изумрудный город
Другой пример подобного заимствования – цикл книг Александра Волкова об Изумрудном городе. За основу первой повести-сказки («Волшебник Изумрудного города» была взята книга американского писателя Лаймена Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз», изданная в 1900 году.
В середине 30-х годов Волков, доцент кафедры высшей математики Московского института цветных металлов, литератор- любитель, взялся переводить эту книгу. Он неплохо знал английский язык и фактически сделал «художественный перевод» книги Баума. Рукопись слегка обработанной сказки одобрил сам Самуил Маршак, классик детской литературы. Повесть вышла в журнале «Пионер» в 1939 году, а позже, в 1941 году, была напечатана отдельной книгой и принесла Алекандру Волкову всесоюзную популярность. Ни в предисловии, ни в выходных данных Лаймен Фрэнк Баум даже не упоминался, но его идеи сохранились даже в мелочах.
Девочка Дороти (у Волкова – Элли) живет в Канзасе, ураган приносит домик вместе с ней и песиком Тото (тут Волков не утруждался поисками нового имени) в волшебную страну, где, падая, убивает злую правительницу. Дороти надевает серебряные башмачки, бывшие на убитой ведьме и дороге из желтого кирпича отправляется в Изумрудный город, где правит могучий волшебник, который может отправить ее домой.
По дороге к девочке присоединяются Страшила – ожившее пугало, железный Дровосек и Трусливый Лев. Оз встречает друзей в разных образах и признается, что не обладает волшебной силой и случайно прилетел сюда на воздушном шаре, а город кажется изумрудным, потому что его жители носят зеленые очки.
Но в итоге Страшила получает мозги из отрубей с иголками и булавками, Железный Дровосек – шелковое сердце, а Лев для обретения смелости выпивает шипучий напиток. В книге Баума есть жевуны, и Летучие Обезьяны, и злые пчелы, и смерть второй злой волшебницы оттого, что девочка окатила ее водой.
Книги перемен
Украденная сказка полностью изменила жизнь бывшего доцента. В 1941 году он стал членом Союза писателей СССР. В те времена это давало огромные жизненные привилегии.
Членов подобных союзов селили в отдельных квартирах, щедро снабжали продуктами и товарами, они регулярно и бесплатно отдыхали в домах творчества.
Через 24 года Волков решил продолжить повествование о волшебной стране Оз. Появились новые сказки: «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» (1963 г.), «Семь подземных королей» (1964 г.) и др. В этих книгах заимствований меньше, но без идей Баума они тоже не обошлись, и сюжетные ходы черпались из того же источника.
К примеру, во второй книге американца «Чудесная страна Оз» Страшилу свергает захватившая Изумрудный город армия злобных девушек под командованием женщины-генерала по имени Джинджер, которая в дальнейшем стала хорошей и доброй. Нетрудно увидеть тут мотивы волковского «Урфина Джюса и его деревянных солдат». Описан и оживляющий порошок.
В пятой книге «Путешествие в страну Оз» герои преодолевают пустыню на сухопутном корабле. В девятой книге «Страшила из страны Оз» один из персонажей – моряк с деревянной ногой (Волков сделал его дядюшкой героини и назвал Чарли Блеком) и т. д.
Лишь однажды, в 1959 году, в предисловии книги «Волшебник Изумрудного города» было сказано, что это – переработка американского оригинала. В других изданиях сказок Волкова фамилия Баума не упоминалась.
Кроме цикла повестей – сказок «Изумрудный город» остальные произведения Волкова остались неизвестными. Среди них – стихи «Красная Армия», «Баллада о советском летчике», «Юные партизаны» и «Родина», песни «Походная комсомольская» и «Песня тимуровцев», радиопьесы «Вожатый уходит на фронт», «Патриоты» и «Фуфайка», а также записки рыболова «Как ловить рыбу удочкой», анонсированные как научно-популярная книга.
Высвечивается ещё один интересный момент в этой теме – автор, написавший «краденные жемчужины» детских книг, не создал толком больше ничего. Рассказы о пионерах-грибниках и очерки о метеостанциях в Сибири – не в счет. Хотя именно они говорят об их истинном писательском уровне.
Незнайка
Любите ли вы книги про Незнайку и его друзей? У этих персонажей очень любопытная история появления. В 1952 году Николай Носов гостил в Минске на юбилее Якуба Коласа, где поведал писателю Богдану Чалому о замысле «Незнайки», которого он решил написать на основе героев Анны Хвольсон «Царство Малюток», что была издана в 1889 году. Анна, в свою очередь, позаимствовала своих героев у канадского художника и писателя Палмера Кокса, чьи комиксы выходили в 1880-х.
Именно Палмер Кокс и придумал Незнайку. У этого писателя есть целый цикл про маленьких человечков, которые живут в лесу и отправляются на поиски приключений. В комиксе «Удивительные приключения лесных человечков» (1913 г.) они точно так же, как и герои Носова, летят путешествовать на самодельном воздушном шаре. Правда, в отличие от Толстого и Волкова, у Носова всё же получилось целиком самостоятельное произведение со своим сюжетом – по сути, он позаимствовал только имена героев и пару сюжетных ходов. Книга была издана в 1954 году.
Что интересно – Палмер Кокс придумал и другого любимца советских детей – Мурзилку, именно таким именем звали одного из его героев в дореволюционном русскоязычном издании Хвольсон. Правда, герой Кокса сильно отличается от советского Мурзилки – пионера, журналиста и фотографа. У Кокса это – франтоватый сноб в цилиндре, который несколько пренебрежительно общается с другими героями книги и старается не замарать своих белых перчаток.
Старик Хоттабыч
Известная сказка про старика Хоттабыча, написанная Лазарем Лагиным в 1930-х годах, сильно перекликается с книгой под названием «Медный кувшин», которая вышла в свет еще в 1900-м году. Британский писатель Томас Энсти Гатри, пишущий под псевдонимом Ф. Энсти, опубликовал комедийный роман о человеке, который пробуждает джинна.
В гораздо более поздней рецензии Джордж Оруэлл похвалил это произведение и отметил, какое сильное влияние оно оказало на произведение Уильяма Обри Дарлингтона 1920 года «Пуговица Альфа».
Сюжет такой: некий молодой человек находит старый медный кувшин и выпускает на волю джинна, который совершенно незнаком с реалиями современной жизни после тысячелетнего заточения. Джинн Факраш, пытаясь принести пользу своему освободителю, совершает множество курьезных поступков, что доставляют освободителю только проблемы. Он абсолютно не понимает действия современных механизмов и фабрик – считая, что в них заключены джинны.
Лазарь Лагин перенес действия в СССР, ввел идеологическую составляющую – пионер Волька не принимает подарков джинна из-за «презрения к частной собственности» и постоянно рассказывает ему о плюсах жизни в СССР, да и концовки у книг разные – Факраш возвращается обратно в бутылку, а Хоттабыч остается жить в наши дни обычным гражданином.
«Старик Хоттабыч» выдержал несколько переизданий. В 1953 году в разгаре была «борьба с космополитизмом», и в книгу добавили несколько крайне резких выпадов в адрес США и постколониальных властей Индии. Спустя два года в новом издании правки убрали, но взамен появились новые новых – на ковре-самолете герои книги прилетели из Москвы под власть капиталистов, и тут же стали невыносимо страдать.
После того, как стало известно о том, как не вполне корректно в нашей литературе появлялись такие классические и любимые нами сказки, как «Золотой Ключик», «Волшебник Изумрудного города», «Приключения Незнайки» и «Старик Хоттабыч», впору воскликнуть: «Что же у нас остается не краденого, своего? Один Корней Чуковский? » Но и по нему есть большие вопросы.
Айболит
Знаменитый Айболит – герой нескольких произведений Корнея Чуковского- тоже заимствованный персонаж. Его прототипом стал доктор Джон Дулиттл, придуманный англичанином Хью Лофтингом в период Первой мировой войны, которого он, сидя в окопах, замыслил как своеобразную альтернативу страшной окружающей действительности. Кстати, фамилия врача тоже «говорящая»: английское словосочетание do little означает «делай малое».
Первая (из тринадцати) книга о приключениях доктора была издана в 1920 году с иллюстрациями самого Лофтинга. В 1922 году вышла уже вторая книга Лофтинга про доктора Дулиттла. В 1923 году доктора Дулиттла заметили и в Советской России. В СССР заказали аж два перевода сказки. Первый перевод выполнила Е. Хавкина. Впоследствии эта публикация была забыта и больше в СССР не переиздавалась. Зато второй вариант, носивший заголовок «Гью Лофтинг. Доктор Айболит. Для маленьких детей пересказал К. Чуковский»,
Сюжет хорошо знаком русскоязычным читателям: доктор лечит животных и умеет разговаривать на их языке. Он живет вместе со своей сестрой Сарой, пуританской старой девой (у Чуковского – с Варварой), в вымышленном маленьком английском селе Падлби-на-Болоте. У него в доме есть обезьяна Чи-Чи и собака Джип (у Чуковского – Авва), утка Даб-Даб и поросенок Га-Габ (у Чуковского Хрю-Хрю).
Узнав о том, что в Африке болеют обезьяны, доктор со своими животными отправляется туда, чтобы им помочь. Его корабль терпит кораблекрушение, а сам он попадает в плен к злому местному королю Джоллиджинкии, переживает стычки с пиратами и множество других приключений, но в конце концов спасает больных животных от эпидемии. После излечения благодарные обезьяны дарят Дулиттлу газель с головами спереди и сзади (у Чуковского Тяни-Толкай).
Единственное, от чего избавился Чуковский, так это от африканского короля и пирата Бен-Али, которых объединил под видом Бармалеем, а сам образ Бармалея придумал друг Чуковского художник Мстислав Добужинский.
В первом издании «Доктора Айболита» 1924 года прямо указано, что Чуковский пересказал книгу Лофтинга. Но позже Корней Иванович создал стихотворную версию сказки, которую, несмотря на почти полное сюжетное заимствование, считал оригинальным произведением. Настолько, что в конце жизни уже вообще не упоминал о книгах Хью Лофтинга и утверждал, что прототипом доктора Айболита стал известный еврейский врач и общественный деятель Цемах Шабад, проживавший в Вильнюсе. Чуковский дважды останавливался в его доме во время приездов в этот город в 1905 и 1912 годах.
Шабад, безусловно, был блестящим терапевтом и эпидемиологом, но знаменитый литературный персонаж списан совсем не с него – по оценкам литературоведов, герой Хью Лофтинга, а позже Корнея Чуковского, в реальной жизни очень напоминал знаменитого шотландского хирурга XVIII века Джона Хантера.
В первом полном издании «Айболита» в 1936 году появилось загадочное редакционное послесловие:
«Несколько лет назад произошла очень странная вещь: два писателя на двух концах света сочинили одну и ту же сказку об одном и том же человеке. Один писатель жил за океаном, в Америке, а другой – у нас в СССР, в Ленинграде. Одного звали Гью Лофтинг, а другого – Корней Чуковский. Друг друга они никогда не видели и даже не слыхали друг о друге. Один писал по-русски, а другой по-английски, один стихами, а другой – прозой. Но сказки получились у них очень похожие, потому что в обеих сказках один и тот же герой: добрый доктор, который лечит зверей…»
Этот детский лепет про чудесное совпадение (вероятно, и не Чуковским лично придуманный) можно было бы выдать даже за правду, если не знать, что первый пересказ Лофтинга, сделанный Чуковским, вышел еще в 1924 году со ссылкой именно на этого английского автора! В 1924 году Лофтинг и Чуковский были знакомы, а через 12 лет вдруг – незнакомы!
Конечно, в новых изданиях «пересказ» постоянно перерабатывался. И доктор Айболит получился у Чуковского славным, но вот осадок – остался. Ведь любой доктор скажет, что воровать, а потом еще и обманывать – нехорошо. А тем более детскому знаменитому писателю.
Жил да был Крокодил
А вообще Корней Чуковский начинал писать детские стихи еще до революции 1917 года. И задолго до формирования советской литературы был уже известный в России детский писатель и поэт.
Самая первая популярная сказка Чуковского – шуточный «Крокодил»:
Жил да был Крокодил.
Он по улицам ходил.
Папиросы курил,
По-турецки говорил…
Однако сам Чуковский популярность книжки воспринимал с долей сожаления:
– Я написал двенадцать книг, и никто на них не обратил никакого внимания. Но стоило мне однажды написать, шутя, «Крокодила», и я сделался знаменитым писателем. Боюсь, что «Крокодила» знает наизусть вся Россия. Боюсь, что на моем памятнике, когда я умру, будет начертано «Автор «Крокодила»…
Но почему же так опечалился Чуковский вместо того, чтобы возгордиться? А опечалился он так потому, что «Крокодил» не просто был достаточно несерьезной стихотворной сказкой, так еще и не его идеей! Где-то с 1915 года в народе ходила, как и «Цыпленок-жареный», блатная песенка: «По улице ходила большая крокодила». Даже автор музыки этой песенки был известен – Лев Исаакович Чернецкий. Стихи считались народными, известными аж с XVIII века.
Немецкий Мойдодыр
«Мойдодыр» также не является оригинальной идеей Чуковского.
История Мойдодыра началась в Германии, когда немецкий автор Генрих Доннер (1809-1894) пишет стихотворные юмористические произведения, пародирующие назидательные рассказы. Книга была издана в Германии в 1845 году под названием «Растрепанный Петер».
Стихи Доннера отличает от обычных назидательных стихов непременная ирония в каждом сюжете. До него в молодой детской литературе юмора не было. В каждом стихотворении присутствует небольшая деталь, обращающая серьезный назидательный сюжет в забавную пародию.
Например, «Престрашная история о спичках», где девочка балуется с огнем, несмотря на запрет, и в итоге сгорает:
Сгорела бедная она,
Зола осталася одна,
Да башмачки еще стоят,
Печально на золу глядят!
Книга мгновенно разошлась огромными тиражами, была переведена на многие языки и в некоторых странах переиздается до сих пор. В России «Растрепанный Петер» появился благодаря неизвестному автору под именем «Степки-Растрепки» и также имел несомненный успех у юных читателей, вскоре став именем нарицательным. Растрепанный Петер, он же Степка-Растрепка, не стригся, не расчесывался, не мылся и не стриг ногти.
Начал издание «Степки-Растрепки» книгопродавец Вольф, и позже появилось большое количество подражаний этой книге других авторов и других изданий. Например, грязнуля Сашка-замарашка в изложении К. Льдова
После революции 1917 года, отвергнувшей прежние детские книги, Степка-Растрепка перекочевал в произведение «Мойдодыр» Чуковского. Тут, конечно, не было такого же плагиата, как в случае с доктором Дулиттлом, но все же чумазого мальчишку, на которого рассердился умывальник, Чуковский во многом списал с Растрепанного Петера.
Муха-Цокотуха
Чуковский неоднократно рассказывал, что Муху-Цокотуху он написал за один день в угаре какого-то веселья и неожиданного вдохновения. Поэт прибежал домой и стал записывать карандашом стихи на какой-то бумажке. Не найдя больше в доме бумаги, он оторвал кусок обоев и продолжал писать на них…
«Муха-Цокотуха» впервые увидела свет в издательстве «Радуга» в 1924 году. В 1929 году ее печатает Госиздат. Однако к этому времени кампания по борьбе с «чуковщиной» набирает силу. Статьи, выразительно озаглавленные «Попутчики в детской литературе», «Слабый участок идеологического фронта», делают свое дело, и 7 марта 1929 года родители ребятишек, посещающих Кремлевский детский сад, принимают резолюцию, в которой «Муха-Цокотуха» объявляется книгой, «восхваляющей мещанство и кулацкое настроение».
«Литературная газета» усмотрела в описании свадьбы мухи и комара «тенденцию к протаскиванию в литературу идеализации мещанства».
Не удивительно, что после 1936 года центральные издательства отказываются от «Мухи-Цокотухи», подобно гостям именинницы при появлении паука. Сказка еще выходит по недосмотру в 1937 году в Калинине и в Пятигорске, а затем в течение почти двух десятилетий не переиздается ни разу.
Но если к концу 1950-х годов маразм по поводу «идеализации мещанства» как будто спал, то другое обвинение – о «слабости естественнонаучной базы» – началось. В 1960 году некто Колпаков из Сталинабада потребовал сжечь «Муху-Цокотуху» как книгу, которая вводит ребенка в заблуждение: «Это противоестественно, чтобы комар мог жениться на мухе».
И вот тут-то не выдержал-таки Чуковский и… прокололся. Нет, чтобы не обращать внимания на весь этот совковый бред, так он выразил недоумение, почему бдительный Колпаков до сих пор не сжег «бессмертной баллады о мухе-чепурухе, на которой женился тот же комар»… Так вот они где корни Мухи-Цокотухи оказались-то!
Писатель имел в виду шуточную песенку, родившуюся еще в XVIII веке. У песенки этой, впрочем, было несколько вариантов. Внимание Чуковского привлек тот вариант, где есть мотив свадьбы комара и мухи:
Ой що ж то за шум сочинився?
То комарь на мусi оженився…
В своей «Цокотухе» Чуковский использует и прием перечисления антропоморфизированных зверей и насекомых, характерный для таких песенок. В варианте из Самарской губернии, например, поется:
Утки в дудки,
Сверчки в дьячки,
Тараканы в барабаны,
Коза в синем сарафане,
Козел в сапогах.
Комар пищит,
В баню дров тащит.
Сразу вспоминаются строки Чуковского про тараканов с барабанами… В варианте из Галиции описывается приход гостей к комару, пострадавшему при падении с дуба:
Пчоли з поля прилiтали,
Плястри з меду прикладали….
А это уже: «Приходила к Мухе бабушка-пчела, Мухе-Цокотухе меду принесла». Наконец, само имя Муха-Цокотуха пошло от «цокотати»- стрекотать, тараторить.
И теперь как-то уже нет веры автору, что он-де прибежал домой в некой творческой эйфории. Прибежал, но не в эйфории, а с некой вечеринки и записал, пока не забыл, народную песню, услышанную на ней. Чуковский так нигде в Цокотухе и не указал – «по мотивам народной песни», как это делают многие авторы.
Аналогично сочинялись и «Тараканище», и прочие стихи Корнея Чуковского. Он был талантливым пародистом-импровизатором- своих идей не имел, но перерабатывал чужие.
Любопытно, что, когда известный советский литератор и переводчик Борис Заходер взялся за пересказ историй англичанина Алана Александра Милна о медвежонке Винни-Пухе, Корней Чуковский отговаривал своего младшего товарища от этой работы, называя ее неперспективной.
Такие вот сказки…
С одной стороны, шедевры детской литературы, на которых выросло уже далеко не одно поколение, а с другой – либо плагиат, либо в лучшем случае пародия. Получается, что наши любимые Незнайка, Буратино, Хоттабыч, Элли с Гудвином и всеми её друзьями, и даже Айболит и Мойдодыр с Мухой-Цокотухой – вещи краденые. До революции 1917 года авторские права строго соблюдались в царской России. Так, с 1830 года обладателями авторского права той или иной иностранной книги считались сам сочинитель, переводчик и первый издатель. Никто более на книгу не имел никакого права. Но после 1917 года все это уже никто не соблюдал. Бери, что плохо лежит!
Авторские права Фрэнка Баума на его книгу истекли лишь в 1969 году по установленным законодательным правилам США от 1978 года (50 лет после смерти автора), а до 1978 года такие права могли продлеваться аж до 100 лет после смерти, т. е. они еще могут и действовать.
Выходит, что Александр Волков полностью подпадал под суд за нарушение авторского права. Аналогично и Николай Носов, и, надо полагать, Алексей Толстой с Корнеем Чуковским тоже.
Возможно, вы скажете – ну кто тогда об этом думал! Время было такое!
Но вот вам другой пример: в 1939 году также пиратски в журнале «Мурзилка» были опубликованы в переводе Колтыниной и Голаниной сказки Алана Милна про Винни-Пуха. Имя автора не стояло, а значилось лишь «английская сказка». Ну, точно так же, как фирма «Мелодия» в первой половине 1970-х годов выпускала пластинки-миньоны с песнями «Битлз» и других рок-групп, не указывая на наклейке названия группы, а печатая лишь – «вокально-инструментальный ансамбль, на английском языке»… Граждане СССР тогда по наивности думали, что для советских начальников «Битлз» слово неприличное, а оказалось все банальней: это были пиратские диски, не лицензионные.
Но позже писатель-переводчик Борис Заходер в 1965 году издал детскую книжку перевода с английского языка Винни-Пуха (тогда пока что как Мишка-Плюх), и надо заметить – со значительными изменениями, но уже с указанием автора (!). Правда, на обложке этой первой книги была ошибка – вместо Алан Милн написали Артур Милн. Впоследствии эту ошибку исправили, но всегда имя английского писателя стояло первым, а уже потом – «в переводе Бориса Заходера».
И ведь на примере Бориса Заходера мы видим, что поступать честно, оставить о себе полностью доброе имя даже в СССР все же можно было. Вышедшая в 1960 году и много раз переизданная книга стала классикой детской литературы. И как бы ни перерабатывал Заходер английские сказки, он все равно указывал на обложках своих книг себя именно как переводчика или пересказчика, оставляя право авторства за оригинальными авторами. Ни Носов, ни Волков, ни Толстой, ни Чуковский, увы, этого не делали.
Даже когда Заходер очень фривольно пересказал «Алису в Стране чудес», куда как фривольней, чем Волков перевел «Удивительного Волшебника Оз», все равно на обложке значилась фамилия Льюиса Кэрролла, а уже потом Заходера. Значит, оставаться в правовом поле в советское время все же можно было! И можно, и нужно. И кое-кто это делал.
Кстати, а фирма «Мелодия», заплатив в 1975 году кампании «Роллинг Стоунз Ко» огромный штраф за пиратские пластинки «Роллинг Стоунз», перешла-таки на лицензирование своих зарубежных публикаций.
В 1976 году СССР наконец-то подписал и международный документ по соблюдению авторских прав. Воровать стало больше не с руки… Дорого.
Первый постсоветский закон об авторском праве в Российской Федерации вступил в силу 3 августа 1993 года. Он полностью заменил советские законы в сфере авторского права, чего не было до этого, в частности установил общую длительность авторского права – 50 лет после смерти автора, или 50 лет с момента публикации анонимной работы.
После вступления закона в силу были восстановлены авторские права и смежные права на произведения, созданные советскими авторами, в том числе на те, срок на которые истёк или они вообще не охранялись. В 2004 году были внесены поправки в закон, и срок защиты авторских прав был продлён до 70 лет. С 1 января 2008 года и по настоящее время авторское право в России закреплено в Гражданском кодексе Российской Федерации.
Подготовила Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь модельной библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти»; e-mail: rossinskiye@gmail. com