Через несколько дней исполнится два года с момента начала строительства особой экономической зоны (ОЭЗ) «Тольятти». В преддверье мини-юбилея генеральный директор ОЭЗ Алексей Пахоменко не только нашел время в своем плотном графике, чтобы рассказать читателям, что сделано за это время и как западные санкции сказались на проекте.
– Алексей Владимирович, вы с заметной долей самодовольства рассказываете об особой экономической зоне. Действительно есть поводы для гордости?
– Не с самодовольством, а скорее с удовлетворением от работы команды. Сегодняшнее состояние проекта – это результат деятельности большого количества людей, работающих непосредственно в нашем коллективе, в областном правительстве, в Минэкономразвития РФ и многих других организациях. По результатам судите сами: дата основания особой экономической зоны – это день издания соответствующего постановления правительства – 12 августа 2010 года. Воплощать проект в жизнь мы начали 23 декабря 2010 года, в тот день я начал руководить проектом как операционный менеджер. Первую сваю забили 12 ноября 2012 года. С этого момента прошло меньше двух лет, а мы уже заканчиваем строительство первой очереди. Наши функции по строительству первой очереди завершатся, но резиденты продолжат возводить свои заводы. В конце этого года планируем начать строительство второй очереди. В августе один из наших резидентов, турецкая компания «Нобель Автомотив Русиа», выпустила первую продукцию. Наша задача – к 2017 году закончить все три очереди.
– Сколько сотрудников занято на предприятии «Нобель Автомотив Русиа»?
– Сейчас на этом заводе работают около 90 человек, с учетом реализации всех этапов развития количество сотрудников должно вырасти до 400 человек.
– А у вас есть какие-то данные по средней зарплате, которая будет на предприятиях?
– Средняя заработная плата будет зависеть от показателей на рынке труда. Не нужно строить иллюзии, что компании будут платить заработную плату значительно выше средних рыночных цен. Если на рынке формируется избыток рабочих кадров, то заработная плата, безусловно, будет снижаться.
– Какое количество компаний разместится в первой очереди ОЭЗ?
– Сегодня у нас есть 17 компаний, взявших на себя обязательства по строительству производств в ОЭЗ. Большинство проектов реализуются крупными иностранными производителями. Девять резидентов уже активно ведут строительные работы на своих участках. Стоит отметить, что в этом месяце на площадку вышла американская компания «Праксайр Самара», которая приступила к строительству своего завода по заправке емкостей промышленными и специальными газами.
– Разрыв обязательств чем-то грозит для них?
– Конечно, предусмотрены определенные штрафные санкции. Есть обязательства, которые компании взяли перед государством, а государство взяло перед компаниями. Точное количество предприятий, которые в будущем откроют здесь свои производства, я вам не назову. У нас все очень гибко – может быть, будет много мелких компаний, может быть, одна крупная. В среднем резиденты занимают по 3-4 га. Основное ограничение – объем инвестиций в проект должен быть не менее 120 млн рублей.
– То есть если компания хочет 6 га, то она должна вложить 240 млн?
– Нет, размеры участка зависят от бизнес-плана компании и объема застройки. Сейчас у резидентов участки больше, чем нужны для размещения производства. Предприятия резервируют территории под будущее развитие. Многие участники, построив свои заводы, размышляют о строительстве второй очереди. Например, «Джей Ви Системз», проект «GM–АВТОВАЗ», занимает 20 га. Если завтра придет большая компания и скажет, что ей надо 100 га, то она их получит. Вообще, для нас важным показателем является не количество компаний, а результаты их работы. ОЭЗ располагает 436 га под застройку компаниями-резидентами. Чем они будут заняты? Производством с высокой добавленной стоимостью, которая требует высокой квалификации людей и высокого уровня оплаты труда. Понятно, что первыми зашли автокомпонентщики. У них близко расположен крупный потребитель и сжатые сроки локализации. Сейчас, когда уже видно, что площадка сложилась, к нам приходят компании из других отраслей и другого масштаба.
– Я почему про разрыв соглашений спросил. Ситуация с санкциями как-то влияет на вашу текущую работу?
– Санкции повлияли на всю инвестиционную активность. При этом здесь, как и всегда, есть две стороны медали. Никто из наших резидентов не отказался от своих обязательств. А вот со стороны иностранных инвесторов, еще не подписавших соглашения, есть определенные сдерживания.
– Американская компания сейчас не может к вам зайти?
– Может. С нашей стороны нет никаких барьеров, никто никому ничего не запрещает. Но заявления отдельных иностранных политиков заставляют бизнесменов нервничать. Если вчера была полная уверенность, что надо идти в Россию и все будет хорошо, то сегодня такой уверенности уже нет. Безусловно, у бизнесменов есть определенные опасения, но большее значение для них имеют реальные результаты работы ОЭЗ. Если наши сегодняшние резиденты полностью выполнят свои обязательства, это станет очень хорошим примером для инвесторов, которые сейчас находятся в раздумьях.
– Вы кого-то потеряли из-за санкций?
– Нет, но, не скрою, мы наблюдаем снижение количества обращений от западных компаний. Как бы ни пугали санкциями, все понимают, что рынок России растущий. Рано или поздно его все равно надо будет занимать. В Европе перенасыщение всеми видами продуктов, и вопрос открытия новых рынков для них ключевой. Да и для американцев тоже. Все понимают: тот, кто придет сюда первым и получит свою долю рынка, будет бенефициаром рынка, будет чувствовать себя уютно. А получить долю можно, только организовав здесь свое производство с глубокой переработкой. Таможенное регулирование тоже подвержено влиянию политической ситуации. Получается, с одной стороны, политические риски, из-за которых бизнесу некомфортно, с другой – можно рынок потерять. Тоже не очень приятная перспектива. Политические риски – это краткосрочные риски, а потеря рынка – долгосрочный риск. Санкции должны обострить борьбу за рынок России. Не нужно забывать что даже в период холодной войны ведущие предприятия Тольятти строились при участии иностранных компаний.
– Особая экономическая зона строится в том направлении, которое раньше в Тольятти считалось элитным. Коттеджный поселок перед Ягодным, массивная коттеджная застройка в самом селе, Подстепки опять же недалеко. Там живут богатые люди. Нет ли с их стороны каких-то волнений и опасений по поводу возможного строительства грязных производств?
– «Грязных» производств в ОЭЗ нет и не будет. Даже если бы пришло какое-то «грязное» производство, предъявляемые к нему экологические требования были бы не ниже европейских. Сейчас у нас нет таких заводов, которые вызывали бы опасения по поводу загрязнения окружающей среды.
– Вы знаете, мы сейчас к вам ехали и ругали состояние дорожного полотна. Оно просто отвратительное, да и просто очень узкие полосы. Стоит ли ждать реконструкции дороги?
– Ждать нужно. Уже сейчас идет ремонт дороги. Я очень надеюсь, что на следующий год реконструкция начнется. Это вопрос ведения областного минтранса. Все зависит от того, как будет проходить развитие ситуации с мостом. Когда первый раз Николай Иванович Меркушкин прибыл к нам, я делал доклад о текущем состоянии дел в проекте. Он предложил мне задать вопрос по самому сложному моменту. Я обратил внимание на проблему с мостом. Со всем, что касается текущего состояния транспортной загрузки, мы справимся, но вряд ли сможем решить логистическую проблему, которая возникнет через 5-10 лет. Обводного шоссе, как его ни расширяй, просто не хватит. Он сказал: «Все понятно». Ровно через месяц я включил телевизор и увидел доклад губернатора президенту о необходимости строительства моста в районе Климовки. Началась работа – регион выделил деньги, уже готов проект. И мост будет, а вместе с ним и развязка, регулирующая транспортные потоки из города и с АВТОВАЗа.
– У вас есть какие-то прогнозы по срокам строительства. К 2020 году мост будет?
– Думаю, да. Не надо забывать, что у нас есть 2018 год. Думаю, основная часть строительства должна быть завершена к чемпионату мира по футболу.
– Слушайте, если все-таки мост будет построен, значит, нужно срочно покупать землю около Климовки.
– По этому поводу я не могу ничего прокомментировать.
– Я ехал к вам с критическим настроем, но вы очень убедительны. Тем не менее часто приходится слышать критику в ваш адрес, что во время своих иностранных поездок вы, скажем так, недорабатываете, не привозите из них контракты. В общем, иду в атаку: можете привести примеры резидентов, которых лично вы убедили прийти к нам?
– Плохо или хорошо мы привлекаем резидентов? Есть абсолютные показатели проектов, и часть из них вы видели во время экскурсии. Видели, что заводы построены. Просто ли привлечь резидента в чистое поле, когда у тебя на руках есть только презентация? Мне кажется, что не очень просто. Сам процесс привлечения – это не только красочные выступления хорошо одетых людей с хорошим английским на форумах. Это еще и огромная аналитическая работа. Любой форум – это показательное выступление. Все резиденты, которые есть сейчас, – серьезные компании, которые реализуют свои проекты в ОЭЗ.
– Вторая критическая стрела. Эксперты критикуют вашу неактивную позицию и на российских форумах. Якобы к вам приходят только те компании, которые связаны с Альянсом Renault-Nissan.
– Все компании, которые работают в ОЭЗ, завязаны не только на альянс, они осуществляют поставку другим производителям. Сегодня большинство резидентов заняты в автомобильной отрасли – это правда. И что первые компании связаны с АВТОВАЗом – ни для кого не секрет. Согласитесь, было бы странно сказать представителям «Нобель Автомотив Русиа» или «Джей Ви Системз»: «Вы придите через лет пять, мы пока поищем резидентов, которые будут выпускать кастрюли, это даст нам необходимую диверсификацию». Это глупость и дурь, поэтому первые резиденты – автокомпонентщики. Но они имеют в портфеле контрактов не только заказы альянса.
Что касается других компаний, то и они приходят. Американская «Праксайр Самара» – производство индустриальных газов для химической промышленности, Тольяттинская бумажная фабрика – переработка макулатуры и производство гофроупаковки. Даже фармацевтическая компания у нас есть – это «Озон Фарм». Да, примеров пока немного, но это следующий шаг развития проекта ОЭЗ. У нас нет ограничений ни для отраслей, ни для стран.
– Алексей Владимирович, у вас постоянно звонит телефон, абсолютно ручной режим управления. Правильно ли я понимаю, что в ОЭЗ вы исполняете роль Виктора Полякова? За всем следите, все решаете, бдите.
– Да, как-то так, но, честно говоря, я не люблю это сравнение. Поляков слишком высоко, а мне пока до него далеко.
– У вас большая зарплата?
– Я связан контрактом и не могу вам сказать эту цифру, но уверяю, что она несопоставима с тем, что сейчас декларируют на АВТОВАЗе.
– При этом вы человек обеспеченный. Зачем вам эта головная боль за сравнительно небольшие деньги? Для вас это карьерная ступенька? Возможность показать, что я вот могу такие масштабные проекты поднимать и потом дальше куда-то двигаться?
– Мне очень не нравится тема карьерной лестницы. У каждого нормального мужчины есть желание создать что-то. Желательно, что-то ощутимое, что можно потрогать и показать. Кто-то дом строит, кто-то табуретки делает. Я всю свою жизнь занимался бумажными вещами, будь то консалтинговый бизнес, работа на заводе или в думе. Все это здорово, полезно, но показать-то нечего. Здесь мне предложили тернистый путь, но он дает ощутимый результат, и это большое счастье.
газета «Понедельник»