Театр «Секрет» идет навстречу ожиданиям и несет любовь

артисты театра Секрет
Сцена из спектакля "Ханума", фото: театр "Секрет"

Режиссер театра «Секрет» Татьяна Тимонина ценит и поддерживает творческий огонь в представителях разных поколений своей труппы.

Театр «Секрет», как и все другие труппы города, тоже считает годы. Но юбилеев не отмечает. Возможно, потому, что любой юбилей – это уже атмосфера подведения итогов: что сделали, что свершили? «А где та планка, по которой измерить свершения театра?» – спрашивает себя и нас режиссер и вдохновитель «Секрета» Татьяна Тимонина.

Может быть, это люди, которые не оставили команду «Секрета» и играют в этом народном театре многие и многие годы? А может, непреходящая вера режиссера в горение этих людей на сцене?

Имя

– Татьяна, когда-то вы назвали свой театр «Секретом». Вы ни разу не пожалели об имени, которое, как известно, ведет по жизни: «как вы лодку назовете, так она и поплывет»?

– Ни разу. Это же название корабля капитана Грея из «Алых парусов». Его ждут с алыми парусами, и он с ними приходит. Он идет навстречу ожиданиям и несет любовь.

Мало того, что сама эта идея красива, так еще и напоминает нам, как важно, как необходимо приносить людям счастье. Любовь должна быть мерилом в любом случае. Надо воспитывать зрителя и отдавать ему. Нужно, чтобы зритель почувствовал энергию нашей любви. Собственно, все наши спектакли примерно об этом. Мы должны зарядить зрителя, особенно сейчас. Дать ему душевные силы, пропитать любовью. Мне кажется, что задача театра сегодня именно в этом. И в этом «секрет».

Ну а насчет итогов и достижений, мне хочется, чтобы все еще не было достигнуто, чтобы нужно было куда-то идти, искать, работать над собой, развиваться, делать спектакли, которые нужны нашему зрителю.

Огонь

– Ваш театр – студия?

– Мы – народный драматический театр «Секрет». Он существует как народный, каждые три года мы подтверждаем это звание. И это, между прочим, очень строгая профессиональная оценка. Когда-то мы назывались студией, но слово это утеряли, когда наш Дворец культуры менял свое название. Тем не менее «Секрет» по духу – студийный, и мы все равно каждый год набираем свою студию. Студийный дух театра – возможность открыть в себе нечто. Это нечто может составить счастливую актерскую судьбу, а может просто открыть большую или меньшую толику таланта, о котором ты даже не догадывался до прихода в эту театральную школу.

Дух студии должен быть в театре. Иначе не будет свежести, обновления, не будет огня. И мы без этого столько лет не проработали бы.

Да, наши актеры – любители. Но в хорошем смысле любители. В «Секрете» на самом деле все любят театр и живут им. У наших актеров есть профессионализм, я могу это констатировать. В них есть тот огонь, который дает искренность работе, чтобы театр не стал заезженной профессиональной машиной. У артистов разных театров порой случается выгорание, а они вынуждены играть. Наши играют по любви.

Фильтр

– Сменяются поколения, приходят новые студийцы, порой вы выводите на сцену совсем юных ребят….

– Дети наших актеров воспитываются и вырастают в кулисах. И вырастают играя. А для пришедших в театр впервые студия – это фильтр. Когда мы набираем новых студийцев, они все тут же хотят аплодисментов, хотят ролей, мечтают поразить зрителя. Им всем кажется, что они выйдут на сцену и благодаря им случится что-то необыкновенное, интересное. Но для того, чтобы отдавать, надо иметь. А эти способности, если они есть от природы, еще нужно тренировать. И внутреннее вытащить. Нужно много, очень много работать. И когда новенькие понимают, какие огромные усилия для этого нужны, какое время необходимо на это потратить, то тут и начинаются вопросы. Они опаздывают, сопротивляются, не понимают самого важного, поскольку и книжек-то не читают и вчерашнее занятие пропустили… Да и их родители часто считают, что дети здесь, в студии, просто развлекаются. И не понимают в итоге, почему же до сих пор их сын или дочь играет совсем не так, как Миронов, Машков и другие блестящие актеры.

Но и родители, и студийцы должны видеть: чтобы в театре все сложилось, надо очень много работать. И все, что им дают в студии, надо брать, аккумулировать в себе. Контакт со зрителем случится только тогда, когда ты уже что-то будешь собой представлять. Понимают не все. И конечно, либо такие студийцы уходят, либо мы их отчисляем. А из тридцати остаются пятеро.

– Но ведь попытать себя в студии может не любой? Есть же такое слово – «кастинг»…

– А на этом этапе «кастинга» мы как раз и увидели очень сильную деградацию наших «абитуриентов»: они не хотят запоминать, у них в руках телефон. Проще прочитать текст с монитора, чем выучить и понять его. Телефон в таком качестве – это вообще катастрофа для мозга. Ну, наши-то артисты точно выживут, потому что они здесь такие объемы текстов запоминают, что дают мозгу работу. Когнитивные способности, определенно, тренируются в театре.

Возможность

– Татьяна, задумывая новый спектакль, вы так или иначе учитываете тот уровень возможностей, тот коллективный запас энергии, который есть в вашей труппе, и для каждого находится роль. Сложная это задача для режиссера народного театра?

– Театр – это всегда возможность. У всех есть шанс выйти на сцену. Союз актера со зрителем умозрительно не возникает. Актеру нужно понимать, как он воздействует на зал, есть ли у него достаточная энергия, чтобы взаимодействовать со зрителем? Поведет ли он его за собой, за своим персонажем? Это все познается в работе, на практике. Да, в театре есть люди разных поколений «Секрета». Но они воспринимают друг друга по возрасту только очень короткое время. У них нет возрастного ценза, потому что театр – это команда. Без этого вообще театра нет. Важен не возраст, а энергетический запас команды.

Энергетический союз должен сложиться и со зрителем. Для студийцев это возможность быть приобщенным к серьезному делу.

– А дело-то и правда серьезное. И сцена, если спектакли не камерные, у «Секрета», прямо скажем, совсем не маленькая…

– Вы правы, у нас очень большая сцена, которая порой пугает даже актеров из столичных театров. Более того, у нас один из самых больших залов, а это для артиста всегда проблема. Проблема со звуком, в частности. Ведь важно, чтобы тебя услышали. Еще важнее, чтобы твоей энергетики хватало вот на эту громаду зала, чтобы дойти до каждого зрителя, до самого последнего ряда.

Риск

– В ваших спектаклях почти всегда участвует практически вся труппа. Режиссерского риска здесь нет?

– Риск есть всегда. У нас 15 спектаклей для взрослых, плюс спектакли для детей. Они разные и по форме, и по времени существования на сцене. И мы ими дорожим. В силу разных причин некоторые постановки приходится «ремонтировать». И тут срабатывает теория бедного театра.

– Есть такая теория?

– Теория есть, когда бюджета нет. Голь, как известно, на выдумки хитра. Мы перешиваем старые костюмы, обновляем задник сцены, латаем декорации. И, приходя на новый спектакль, наш постоянный зритель удивляется: «Какие у вас красивые новые костюмы!» Благо, у нас есть замечательный костюмер, которая работает как настоящий театральный художник и очень тонко чувствует театр. Не каждая профессиональная швея так сошьет костюм для спектакля. А уж чтобы он еще и мог трансформироваться в будущем спектакле, тем более. Это по-настоящему театральный человек. И такие люди на вес золота.

– Над чем работает «Секрет» сегодня?

– Будем делать «Фриду».

Оригинал статьи опубликован в газете «Площадь СВОБОДЫ»