– Журналисты меня спрашивают: разве Твардовский сегодня актуален? – начал свою очередную лекцию в ДК «Тольяттиазот» Леонид Клейн. – На что я отвечаю: разве обязательна именно актуальность? Важно, насколько жив литературный герой, само художественное слово…
Далее лектор выразил уверенность, что в зале нет человека, не знающего, кто такой Василий Тёркин, и не способного процитировать хотя бы пару строк из произведения, включенного в школьную программу. Другое дело, что после школы вряд ли кто заглядывал в эту книжку. Ведь Твардовский – отнюдь не главный поэт 20-го века, и на вопрос о любимом авторе вряд ли кто назовет это имя. А назовут Есенина, Блока, Пастернака.
Александр Твардовский при этом личность яркая, со странной и в то же время обычной для своего времени судьбой. Он стал классиком при жизни: его «Василия Тёркина» включили в школьную программу, а сам писатель был членом ЦК. Номенклатурной элитой! Дважды становился редактором толстого литературного журнала «Новый мир»: в 1954 году его сняли с поста, в хрущевскую оттепель восстановили, и он опубликовал Солженицына, его «Один день Ивана Денисовича». О том, чего это ему стоило, сам Солженицын написал в повести «Бодался теленок с дубом».
Твардовский не был русским поэтом, он изначально и до конца своих дней был поэтом советским. Рожденный в 1910 году, вырос при СССР. Его семья была раскулачена и сослана, а он написал поэму «Страна Муравия», прославляющую коллективизацию. После снятия Хрущева сняли и Твардовского, и он стал потихоньку спиваться. Солженицын посетил его в палате кремлевской больницы и застал слушающим радио «Би-Би-Си». И Александр Трифонович, по словам Александра Исаевича, сказал:
– Слышишь, что наши говорят?
Что же это значит? Двуличный человек, проживший, как говорится, с фигой в кармане?! Представьте, как ловко и беззаботно он жил бы тогда! А он мучился внутренними противоречиями, и даже в википедии после перечисления регалий приведена краткая, но емкая фраза: «Был невероятно скромным человеком».
Как и его герой – наверное, в какой-то степени альтер эго. При упоминании имени Василия Тёркина каждый из нас представляет бравого солдата, умелого, отважного, находчивого. Идеального. С юмором, но без хитринки – это вам не солдат Швейк. Настоящий русский солдат, образ собирательный, но такой живой, что поневоле хочется найти его в реальной жизни. Русский, но – не советский. Ведь название лекции Клейна: «Александр Твардовский. Русский герой, или как удалось Василию Тёркину не стать советским человеком».
– В поэме ни разу не упоминаются Сталин, СССР. Только Россия, Родина. И это происходит у поэта не сознательно, это не идеология.
Клейн читал много отрывков из «Василия Тёркина», что на самом деле, по его словам, даже не поэма, а собрание пестрых глав. Одна – о любви, другая – о гармони. Есть очень выразительная глава, где главный герой гостит в избе стариков, помогает починить пилу и завести старинные часы. А потом этак невзначай «раскручивает» на горячий обед. Всё это описано прекрасным, живым и ярким слогом.
– «Вот стихи, а всё понятно. Всё – на русском языке!» – процитировал Леонид. – Гениально сказано!
В главе «Тёркин и Смерть», прочитанной полностью, есть и мистический накал «Фауста» Гёте, и трагичность лирики лермонтовского «Выхожу один я на дорогу». И даже Смерть герой побеждает!
– Есть у Твардовского еще одна отдельная поэма – «Тёркин на том свете»…
В ней тоже присутствует своеобразная мистика, с намеками на сталинский ГУЛАГ, «филиал» которого есть и по ту сторону бытия. В загробный мир поставляют эшелонами с фронта, и не только с фронта. Но и там царит бюрократическое бездушие, и Тёркин возвращается в порожняковом эшелоне, оказываясь… в госпитале, где за стеной «обычным делом» идет война. Война – ставшая не просто фоном, а единственной реальностью для солдата.
– Эта поэма – живая вода русской литературы, живая поэзия, питаемая мощными народными истоками. Василий Тёркин – один из немногих в 20-м веке полностью положительных героев. Он не имеет чинов, хотя мог бы продвинуться с его, как мы сегодня выражаемся, компетенциями, он не горд, «согласен на медаль». Тёркин обаятелен, надежен, прост, скромен, и так хочется, чтобы он был рядом…
Ценители творчества Твардовского тем не менее после окончания лекции затеяли с лектором дискуссию. Начал ее Владимир Колосов – человек, курировавший культуру официально, а сегодня продолжающий курировать на общественных началах. Он также много цитировал поэму, чем вызвал восторг и благодарность лектора:
– Мы с вами – меньшинство, которое помнит «Тёркина» наизусть…
Но Владимир Аркадьевич попросил объяснить, почему же Тёркин не стал советским человеком. Из зала даже выкрикнули, что название лекции неэтично, с чем Клейн не согласился:
– Всё, что происходит в новейшей истории, вызывает глубокие эмоции, но точки зрения могут быть самые разные. Я уже объяснил в самом начале, почему Теркин – не советский человек.
Журналист и филолог Галина Чевозерова, выйдя к микрофону, попробовала объяснить свое видение этого парадокса:
– Мы жили в то время какой-то двойной жизнью, ощущали, возможно, то же, что и Твардовский, раздвоение между реальностью и теми лозунгами, что звучали с трибун…
Пожилой мужчина со своего места заявил, что никакого раздвоения не испытывал, а Твардовский, по его словам, страдал из-за развала Советского Союза.
– Помилуйте, он умер в 1971-м году! – воскликнул лектор.
По словам Чевозеровой, с которыми согласился и лектор, Тёркин не стал советским человеком, потому что не испытывал никакого раздвоения, был цельным, гармоничным. Но вот пожилой мужчина с подобной же заявленной цельностью считает себя советским! Ему, стало быть, не казались фальшивыми речи с трибун? А Тёркин, что происходило в его цельной душе? Чтобы узнать, попробуем перечитать поэму, впервые за десятилетия – ведь для этого, для возрождения нашего интереса к родной литературе, и появился проект «Тольяттиазота» «Химия слова».
И не только литературе посвящены лекции проекта. 23 марта 2018 года нам предстоит встреча с главным редактором портала «Нейроновости» Алексееем Паевским. Он попытается ответить на вопрос «Можно ли жить без мозга?»
Лекцию слушала
Надежда Бикулова, «Вольный город Тольятти», №10 (1189) 16.03.18