Воспоминания о бабушке.
Уходит поколение за поколением, ХХ век — уже история. То, что остается нам, — это воспоминания. Именно они яркая иллюстрация тому, что было в том, уже далеком времени. Ни один учебник не расскажет подробно нам о том, какими были люди советского поколения. А вот Елена Рудик (Рябова) сохранила воспоминания о своей бабушке Прасковье Александровне Румянцевой, коренной ставропольчанке, рожденной еще в 19-м веке.
Будущий муж Прасковьи Алексей Румянцев работал помощником управляющего в имении графа Орлова. Был он услужлив, честен, смышлен, чем и нравился хозяину. В 1914 году Алексей женился на Прасковье Александровне. До женитьбы они встречались на вечеринках почти два года. Поженились по любви, потому и жили мирно, дружно. Молодая жена рожала много, но дети умирали от простуды, воспаления легких и других детских болезней — скарлатины, кори. Остались в живых четверо: Вася, Тоня, Вера и Костя.
Алексей Румянцев умер рано, в 1929 году. В семье осталось четверо детей с матерью и бабушка с дедушкой. Семья Румянцевых в то время считалась зажиточной. Имели дом под железной крышей, надворные постройки: три бревенчатые конюшни, сарай, баню во дворе, колодец. Из скотины держали лошадей, двух коров и подтелок, овец, свиней, кур. Все это было нажито своим трудом. Был еще земельный участок за лесом, где сейчас расположен Центральный автовокзал, здесь сеяли зерновые, сажали картошку, лук, тыкву. Излишки урожая продавали. На вырученные деньги покупали что было нужно по хозяйству и для себя.
После смерти мужа дед посоветовал Паране вступить в колхоз, потому что к семье зажиточных Румянцевых уже приглядывались местные ставропольские активисты: раскулачивать, мол, пора. Многих тогда в Сибирь сослали из-за достатка. Делать нечего: Прасковья подала заявление о вступлении в колхоз, тут же у нее забрали лошадей, корову, подтелка, овец, всю сбрую к скотине и зерно для посева. Оставили одну буренку, трех овец и кур. Это был 1929-й год.
Румянцеву отправили работать на овчарню: здесь сами и кормили, и стригли овец, убирали за ними. Весь день с вилами, граблями, лопатами, ведрами, да еще и корм заготавливали сами. Уходила на работу в 6 утра и возвращалась в 7-8 часов вечера. Уставала, конечно, очень, а дома еще и накормить всех надо было. Электричества в Ставрополе в то время не было, в ходу были керосиновые лампы и фонари. Потом Прасковья Александровна побывала и дояркой, и пекарем.
В 1937 году началась чистка в компартии. По воспоминаниям Румянцевой, самых грамотных, культурных людей осудили как врагов народа и сослали в лагеря. В Ставрополе были осуждены секретари райкома партии, председатель райисполкома и другие не самые последние люди. А в 1938 году для пополнения рядов партии стали агитировать малограмотных колхозников вступать в ВКП(б).
Председатель колхоза имени Куйбышева Ларин дал Прасковье рекомендацию, так она стала партийной. В этом же году ее избрали, как лучшую колхозницу-ударницу, депутатом райсовета. В 1939 году ей с тремя классами образования предложили работать в Ставрополе заведующей столовой, где она и проработала до середины января 1940 года. И потом уже выдвинули в депутаты Куйбышевского областного совета депутатов. С середины января 1940 года по 5 августа 1942 года Румянцева работала заведующей райсобесом.
Сын Василий уже служил в Улан-Удэ. Сохранилось его письмо, датированное 1939 годом. Вот несколько строк из него, которые отражают в полной мере дух той эпохи: «Мама, как вы пришли, с какими победами ко дню 21-й годовщины Рабоче-крестьянской армии и к 17-му съезду партии? Лично я, мама, пришел с отличными показателями в области боевой и политической подготовки, за что был награжден почетной грамотой и заснят под знаменем. Советую Косте и Вере больше работать над собой и закончить школу на «хорошо» и «отлично» …
Когда началась Великая Отечественная война, Василий был отправлен на фронт. Получили от него одно письмо: «…Обо мне не тужите, кончится война, жить будем лучше, чем жили. Целую крепко и жму руку». Василий Румянцев погиб осенью 41-го под Ленинградом, похоронка пришла в 42-м, из его же полка сообщили, что лейтенант Василий Румянцев награжден орденом Красного Знамени (посмертно). А фронтовой друг Василия прислал стихи, которые сочинил после смерти товарища. Всего несколько строк из них:
«Его удары бесили вшивых и подлых громил.
Воздух дрожал от разрыва мин и снарядов,
Вася пластунски полз по родимой земле,
А в сердце, как жало, вонзилась смерти прохлада.
Силы иссякли… Но Сталин работал в Кремле
И ждал от Румянцева, как от родного сына,
Лелея в мечтах, что Вася выдержит бой…»
Наивные строчки, скажете вы. Нет, это время войны, это дух советского солдата. Это история.
Прасковья Александровна тяжело переживала смерть старшего сына, на фронте медсестрой была и дочь Тоня. Сердце болело, ночами плакала навзрыд, а в 1942-м по призыву партии уехали в Куйбышев Вера с Костей, ее младшие, они работали на военных заводах до окончания войны. Но расслабляться было нельзя. В Ставрополь прибывали эвакуированные из западных областей. Всех надо было разместить, накормить, устроить на работу. Почти в каждом доме жили семьи, бежавшие от немцев. Румянцевы приютили две семьи: одну из Подмосковья, другую из Кишинева.
Работая в райсобесе, Прасковья Румянцева чужую боль брала на себя: бесконечно в Ставрополь шли похоронки. Сюда же приехало немало образованных людей, и Румянцевой с ее тремя классами все труднее становилось работать с огромным количеством документов. Ей нашли замену, а в декабре 1942 года ее назначили председателем колхоза имени Куйбышева. В нем она начинала простой колхозницей, все ее уже знали, уважали. Правда, остались в колхозе только старики, женщины и дети. Вот с такой «армией» Прасковья Румянцева билась за урожай: «Все для фронта, все для Победы».
15 января 1946 года Прасковья Румянцева была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» А осень 46-го снова началась чистка партийных рядов. В Ставрополе осудили как врагов народа опять самых образованных, культурных руководителей — секретарей райкома партии, председателя райисполкома, зав. райзо, они были исключены из партии и осуждены на 10-15 лет и сосланы в Сибирь. Не забыли и про Румянцеву — исключили из партии и дали ей 5 лет условно. За что? Да за то, что подкармливала двух ссыльных.
Прасковья Александровна переживала этот удар очень тяжело, даже из петли пришлось ее вынимать: лишиться доверия партии — этого она не могла перенести. Близкие уберегли от смерти: живи ради детей, ты еще им нужна. Когда в 1948 году Румянцеву восстановили в компартии и сняли с нее судимость, работать она больше не стала, вернее, дети ей не разрешили. А к тому времени в их семье уже прибился детдомовец Витя Рябов. Тут тоже интересная история.
Семья Рябовых жила на хуторе в Ярославской области — большое хозяйство, добротный дом. В 1929 году отец Виктора отказался вступать в колхоз. Семью раскулачили, отца отправили как заключенного строить канал «Москва — Волга». Когда Вите было два года, умерла мать. Его и сестру Зину отдали в детский дом. Через четыре года вернулся отец и снова стал обзаводиться хозяйством, забрал детей из детдома, женился. А в 1937 году старшего Рябова опять осудили как врага народа — не хотел он идти в колхозную жизнь. Дали 10 лет, в 1944 году он умер. Виктор снова оказался в детдоме. В 1942 году он с друзьями оттуда сбежал. Пришли на вокзал, сели в первый попавшийся поезд и думали, что едут на фронт. А оказались в Томске. Оттуда детдомовцев отправили на запад, высадили в Куйбышеве и привезли в Ставрополь, в детский дом. Но туда их не взяли — переростки. Всех отвезли в колхоз Куйбышева, где как раз председательствовала Прасковья Румянцева. Пятерых мальчишек приняли в колхоз, откормили, отогрели, и те работали наравне с сельчанами.
Пришла зима. Куда девать парней? Разобрали по семьям. Прасковья Александровна взяла к себе самого маленького и хилого — Виктора. Так он стал членом семьи. Если кто помнит, то в колхозах тогда работали за «палочки», за трудодни. Выращивая хлеб, люди в селах голодали. И взять в семью «лишний рот» — это тоже сродни подвигу. Виктор подрос, выучился на тракториста, пошел в армию, вернулся оттуда красавцем и с подарками. А через какое-то время сделал предложение дочери Прасковьи Александровны — Вере, с которой и прожили почти 50 лет. А Елена Рудик — дочь Веры Румянцевой и Виктора Рябова.
Вот такая немудреная история о людях прошлого века, которые жили для нас, для нашего будущего. Они же знали, что «жить будем лучше, чем жили» …
Галина Плотникова, “Площадь Свободы”
фото: Площадь Свободы