Материал «Фронтовичку после инсульта внучка отвезла… в дом престарелых», опубликованный в «Вольном городе» и размещенный на нашем сайте 22 ноября 2019 года, вызвал большой резонанс. Люди писали и звонили каждый день, а если приходили в редакцию по другим проблемам, все равно касались этой темы.
Мнения разные, но большинство считает, что к старикам надо относиться с уважением, а не отправлять в богадельню, то есть с глаз долой. В отчет о прямой линии, которую провел главный редактор газеты, член Союза журналистов России Сергей Русов, вошли наиболее интересные фрагменты диалогов, но без оскорблений участников истории и излишней эмоциональности.
– Алло! Раиса Федоровна звонит, Недвига. Мы вашу статью читали в музее Высоцкого. Поражает равнодушие родных нашей фронтовички. Она такая коммуникабельная, а ее закрыли в доме престарелых. А ближе их – по родству, не по духу – никого, кроме внучки и правнучек, нет. Нина Николаевна схоронила мужа, сына и дочь. Муж у нее боевой был, про него не раз писали в прессе и даже в книгах. Думали, что он погиб на фронте, и не вручили награду.
– Потом разобрались?
– Конечно. По просьбе Нины Николаевны я с его портретом ездила в Москву на первый «Бессмертный полк».
Однажды я поехала петь песни в дом престарелых, что находится в Солнечной Поляне. И увидела ужасную картину: сын привез мать в эту богадельню. Мать маленькая, сухонькая, сжалась в комочек, сидит и плачет. А возле нее стоит трехлитровая банка молока и лежит узелок с пожитками. Верите, мне самой захотелось заплакать.
– А как вел себя сын?
– Немного нервничал, все повторял, что матери здесь будет лучше. Что может быть страшнее предательства? Ведь сын же!
– Раиса Федоровна, предают только свои, чужие не могут, потому что они чужие.
– Вы правильно заметили, хотя иной раз чужие человеку помогают больше, чем родные. Парадокс, конечно, но такова наша жизнь.
– Звоните, если что, Раиса Федоровна.
***
– Александр Воронцов, член Союза писателей России. Нельзя так поступать с ветеранами накануне 75-летия Великой Победы. Нельзя! Надо Нине Николаевне как-то помочь. И почему молчит мэрия? Ситуация неординарная, неужели власти не смогут найти немного денег, чтобы направить Кравцову в санаторий, где опытные врачи помогут ей быстрее восстановиться?
– Местные власти постоянно твердят про дефицит бюджета, вряд ли они станут помогать. Я в это не верю.
***
– Рожнов беспокоит, Анатолий Евгеньевич. У меня мама – участница войны, четвертый год лежит. Неудачно упала, а кости хрупкие. Вы можете спросить, устал ли я? Устал, но мать никогда не брошу и не отвезу в богадельню. Конечно, приходится корректировать свой график: если еду на дачу, то через часа три – обратно. Вот сейчас маму покормили, и я решил вам позвонить. Мое мнение такое: не правы родственники фронтовички, нельзя так поступать.
– Так и запишу. Спасибо!
***
– Еременко звонит, Анатолий Александрович. Я подписчик «Вольного города», но газету получаю через киоск «Роспечати». С фронтовичкой не знаком, зато внимательно прочел статью. Что сказать? Бумеранг к внучке, которая сейчас не работает, вернется, обязательно вернется. У моей жены родители жили в Самаре. Когда отец тяжело заболел, его супруга отказалась за ним ухаживать. И мы из Тольятти постоянно ездили, благо своя машина, в областной центр, чтобы приготовить ему еду, купить лекарства, сменить постельное белье.
– А почему супруга так себя повела? У них в возрасте была большая разница?
– Отец на четыре года был старше, они поженились в Берлине в сорок пятом. Не хочется никого осуждать, но супруга даже не поехала на похороны. Все родственники были шокированы. Через несколько лет она сама тяжело заболела, и ее единственный и любимый сын… отказался за ней ухаживать. Пришлось опять нам ездить из Тольятти.
– Анатолий Александрович, а где сын живет?
– Он жил в Самаре, но любил выпить, все в конечном итоге у него закончилось грустно – тяжелым инсультом.
– Вас сильно напрягало, когда приходилось ухаживать за тещей?
– Как вам сказать… Когда приезжали в Самару, я ходил на рынок за продуктами, в аптеку – за лекарствами. В основном жена с ней общалась. Кстати, мы с женой прожили вместе 50 лет.
– Золотой юбилей, поздравляю!
– Спасибо, но я не об этом. Мы решили обвенчаться, зашли в храм, живем в Новом городе, узнать, как все происходит. Там нас и огорошили, оказывается, проведение этого обряда стоит 17 тысяч рублей. Жена наотрез отказалась платить, я не стал настаивать.
– Здоровья вам и вашей жене!
***
– Алла Арсеньевна звонит, Козлова. Живу в Центральном районе, люблю читать «Вольный город». Со мной случилась похожая история: я неудачно упала, сломав шейку бедра. Перед выпиской из больницы встал вопрос, куда меня везти, поскольку все взрослые родственники работают. Дочь с двумя внуками сложились и наняли сиделку, которая ухаживала за мной в моей квартире. Когда я стала сама передвигаться, появилась соцработница.
– А родные вас навещали?
– Конечно! Они приходили каждый день, я не чувствовала себя одинокой и никому не нужной. А тут фронтовичка из своей пенсии в 40 тысяч рублей сама может оплатить услуги сиделки. Не знаю, почему ее родственники не приемлют этот вариант.
– Спасибо, Алла Арсеньевна, за звонок. Берегите себя и своих родных!
***
– Меня зовут Иван Иванович, фамилия Чурсин. Раньше я входил в совет ветеранов автозавода и отвечал за юридическую работу. Сейчас являюсь членом совета ветеранов соцкультбыта ВАЗа. Кравцову знаю лично, ее пенсионный фонд лишил доплаты к 9 Мая, а это 10 тысяч рублей. Нина Николаевна – человек скромный, не стала разбираться, даже никому не сказала об этом. Мы узнали случайно, составили необходимые бумаги. Четыре месяца пришлось заниматься, но, в конце концов, ей вернули за два года 20 тысяч.
– Вы – молодцы! Далеко не все ветераны могут за себя постоять.
– Это точно! Я про другое хочу сказать: не надо ее подругам и знакомым лезть в это дело. Не надо! Нельзя рушить частный бизнес!
– Вы про какой бизнес сейчас говорите?
– Про частный пансионат для тяжелобольных и престарелых, где находится Кравцова. Они звонят, приходят, настаивают на встречах с Ниной Николаевной. Что это такое, скажите мне?!
– В последнее время их не пускают в палату, ссылаясь на запрет внучки. Мне кажется, зря так делают.
– Ничего не зря! Они настраивают Кравцову против ее внучки, убеждают вернуться домой. А ей там хорошо! Нина Николаевна там по возможности помогает ухаживать за больными в палате, то есть она в социуме.
– Там же лежат с болезнью Альцгеймера. Как ей после инсульта восстановиться в такой палате? А дома, говорят, и стены лечат. В привычной обстановке легче чувствует себя человек. Разве не так?
– Ей лучше находиться в частном пансионате, где есть присмотр и уход. Дело дошло до того, что руководство учреждения попросило Елену (я знаком с внучкой) забрать свою бабушку. Не хотим, говорят, чтобы из-за вас страдала наша репутация. Поэтому пусть туда не лезут! Мы решили подать заявление в прокуратуру района, чтобы вмешалась. У внучки есть доверенности, которые подписала бабушка на квартиру и распоряжение ее счетом в банке.
– Не сочтите меня адвокатом той стороны, но Нину Николаевну никто не лишал дееспособности, значит, она может аннулировать эти доверенности, отозвать.
– Вот этого мы и опасаемся. Придут в гости и подсунут бумагу на подпись. Лена со мной советуется, так что я в курсе всех дел.
– Спасибо за звонок, Иван Иванович!
***
– Это Семашкина из Автозаводского района, Зинаида Петровна. Я не осуждаю внучку и правнучку, которые отвезли фронтовичку в пансионат. Сама три года ухаживала за возрастным братом, когда он слег. У него две дочери, но они работали, а я уже на пенсии. Брат жил один. Вот такая история у нас вышла.
– Грустная история.
***
– Галина Николаевна звонит. Я – за внучку!
– Вы не могли бы назвать свою фамилию?
– А надо?
– А как по-другому? Вдруг я чего-то выдумал, нет, все должно быть по-честному. Иначе не поверят читатели.
– Ладно. Тимошенко, жительница Центрального района, мне 74 года. Я поддерживаю внучку и правнучку. Почему? Молодое – молодым, они не должны жить жизнью своих стариков. А Кравцовой, напомню, 93 года! Я бы не хотела быть обузой для своих родственников, уж лучше дом престарелых. Опубликуете мое мнение?
– Конечно.
***
– Нина Викторовна беспокоит, Ольшевская. Еле до вас дозвонилась.
– Очень много звонков, кроме того, каждый разговор занимает не одну минуту. Читатели звонят и на другие редакционные номера.
– У вас, Сергей Анатольевич, голос уставший.
– Грустные темы обсуждаем.
– Мне тоже не по себе от случившегося, ведь я с Ниной Николаевной знакома больше 20 лет. Есть солнечные люди, которые улыбаются окружающим, живо интересуются их делами, стараются чем-то помочь. Вот Нина Николаевна именно такой человек. Вы знаете, что в свое время она правнучке дала деньги на однокомнатную квартиру? Та жилье продала и купила машину, а сейчас живет в съемной квартире.
– Вы хотите сказать, что правнучка нуждается в жилье?
– Да. Может, здесь надо искать первопричину всей этой истории. Мне Нина Николаевна раза три говорила, что боится оказаться в доме престарелых. Она, наверное, понимала, что, случись тяжелая болезнь, родственники не будут за ней ухаживать. Да, это нелегко, но кто поможет в беде, как не родной человек? У меня 7 лет лежал парализованный муж, я за ним ухаживала. И не считала, что совершаю какой-то подвиг.
– Вы все правильно сделали. Здоровья вам и оптимизма!
***
– Татьяна Сизова, я знакома с героиней вашего материала не первый год. Нина Николаевна все средства, всю любовь отдавала своим родственникам. И что в итоге? Даже связи ее лишили, забрав сотовый телефон! Квартира Кравцовой на 10-м этаже, очень панорамный вид. Нина Николаевна даже «Жигулевскую долину» рассматривала со своего утепленного балкона.
– Она знает про «Жигулевскую долину»?
– А почему вы удивляетесь? Она интересовалась жизнью города, читала наизусть много стихов, обсуждала новостные программы, любила приходить в библиотеку «Фолиант» на встречи с известными людьми. Считаю, Нину Николаевну надо перевезти в ее квартиру, а не держать в комнатке с четырьмя больными. Когда каждый день видишь больных, сама еще больше захвораешь. Вы, Сергей Анатольевич, хорошую статью написали, ее все читают, приводят свои примеры. За частной, казалось бы, историей видна общая проблема.
– Мне рассказали, что студенты ТГУ ее обсуждали, сошлись на том, что старшее поколение надо уважать. Это хорошо, если молодежь так думает…
Когда верстался номер, стало известно, что главный библиотекарь «Фолианта» Светлана Россинская подала в прокуратуру Автозаводского района коллективное заявление (23 подписи) в защиту фронтовички.
Читайте: Жителей Тольятти взбудоражила судьба ветерана
Записала Наталья Жукова, «Вольный город Тольятти»
Оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти», № 47 (1278) 06.12.19
