Сегодня мы гордимся тем, что живы ветераны и дети войны. Они связывают сегодняшний день с величайшим знаковым событием почти уже ушедшей эпохи – победой в Великой Отечественной войне.
Нашу эпоху часто называют переломной. Как думаете, почему? Обычно поколения формируются так: родители производят на свет детей, те вырастают, потом у них появляются свои дети, через определенное время – следующее поколение. Так они и шагают в интервале 20-30 лет.
При этом конфликт «отцов и детей» между поколениями неизбежен. У родителей сложились устойчивые привычки, жесткие стереотипы, им очень сложно взглянуть по-иному на какие-то поступки и ситуации.
Каждому человеку его поколение кажется исключительным и не похожим на другие… Особенность среднего поколения россиян в том, что начало перестройки совпало с началом их сознательной жизни, юностью, молодостью. Стала ощутимо видна разница между теми, кто остался человеком из прежней, советской эпохи, и теми, кто сумел «перестроиться». И у тех, и у других еще живы родители – люди из того, советского времени. И у тех, и у других подросли дети, которые уже не застали Советский Союз. А это – совсем другие люди.
Какие особые отношения возникают в семье между такими разными поколениями? Психологи вывели даже некую закономерность. Если главным вопросом, по Чернышевскому, для ветеранов и старшего поколения является вопрос: «Почему?» Почему с ними и со страной произошло такое? Среднее поколение мучается вопросом: «Как?» Как успеть улучшить свою жизнь за оставшееся время? Молодежь волнует вопрос: «Что?» Что сделать такого, чтобы заработать и иметь финансовые возможности воспользоваться своей молодостью.
Есть то, что я, библиотекарь, говорю на своих литературных вечерах, уроках мужества и читательских конференциях, а есть то, что слышат те, кому это говорю. И это не совсем одно и то же. А зачастую – и вовсе взаимоисключающие вещи. Поэтому у меня частенько возникает иллюзия, что когда я обращаюсь к 7-8-классникам с «правильными словами», они игнорируют мои «убедительные доводы». Они просто их не слышат! Или слышат, но прочитывают в словах что-то совсем другое, а вовсе не то, что, мне кажется, я им сказала.
То, что для меня – неотъемлемая часть жизни, потому что рассказы ветеранов о той войне для меня не «исторические свидетельства», а именно часть моей жизни и никак иначе, я это переживала, для современных подростков – абсолютная история. Примерно то же самое, что и Куликовская битва или эпоха правления царя Гороха.
Сама я точно так же воспринимаю Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Да, я читала об этом в учебниках и знаю «годы», но я не переживаю этот исторический факт, это для меня что-то вроде мифа, литературного произведения. Вывод: если в детском возрасте, при личной встрече, вы не слышали рассказ из уст очевидца события, то уже никак не сможете впитать это в себя, это не станет вашей частью.
Вот так и они – «вечные октябрята» – о том, что Великая Отечественная была, знают, а вот переживать – не чувствуют. В тот момент, когда они должны были внутренне соприкоснуться с этим опытом, с этим знанием, государство, которое защищали ветераны той войны, умерло. Актуальность, значимость этого события тут же упала… Бах, и никакого интереса, никакого эмоционального отклика. Ничего! Да, была война такая большая… Какие, говорите, годы? Да, точно: сорок первый – сорок пятый. Спасибо за информацию. Вот примерно в таком ключе.
И я надеюсь, понятно, что речь сейчас идет не об отношении к конкретному историческому событию. Просто это очень наглядное отношение, которое говорит о том, какие мы – «вечные комсомольцы», «вечные пионеры» и «вечные октябрята». Возрастная разница между нами небольшая, а по сути мы – совсем разные. И если для меня фашиствующий национализм – дикость, то для тех, кто младше на какие-нибудь 18-20 лет, это пустой звук или даже забавная штука, «в негров пострелять из обреза». И речь опять же не об отношении к фашизму как таковому, речь о том, что мозги разные.
К нашему великому счастью, в России еще живет поколение людей, которые прошли войну или, по крайней мере, хорошо ее помнят. К счастью потому, что эти люди, как никто другой, самим фактом своего присутствия в социальном пространстве обеспечивают так называемую «историческую память» нации.
Среди читателей библиотеки «Фолиант» тоже есть ветераны войны, например, Нина Кравцова, живая легенда, жизнь которой прошла через колебания довольно большой амплитуды. И о которой «Вольный город» не раз писал (история о том, как внучка отвезла фронтовичку после инсульта в богадельню).
Знаете, это ведь самое важное в жизни – ощущение, что всё происходит правильно.
Светлана Россинская, главный библиотекарь «Фолианта»
Оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти», № 18 (1299) 08.05.20
