Тольяттинский психотерапевт, ставший заслуженным путешественником РФ, рассказал, с какой сопки все началось.
Много путешествуя, сейчас никого не удивишь. Тольяттинцы могут себе позволить отдых не только в Крыму, Геленджике, но и в Египте, Турции, Таиланде или на Кубе. Однако, как мы знаем, за поездку в Турцию не дают почетные знаки. О том, чем он заслужил высокое звание заслуженного путешественника и как даже в Турции можно отдохнуть с пользой, рассказал Артур Чубаркин.
— Звание «Заслуженный путешественник» присуждается людям, которые имели уникальные путешествия и много делают для того, чтобы передать свой опыт и заразить своей активной жизненной позицией молодежь, — пояснил наш собеседник. — Выдает такие награды Ростуризм. А документы на меня готовили в областном туристическом клубе «Жигули». Формально, для того чтобы получить подобную награду, необходимо за плечами иметь не менее 75 путешествий, походов и экспедиций, а также работать с молодежью. Мне общаться с подрастающим поколением очень нравится. Не проходит и недели, чтобы я не отправился в школу или детский сад. Дошколятам я рассказываю про зверюшек, снег, сказки, пою песни — дети очень любят, когда я пою под гитару. Ну а в школах я рассказываю о том, как когда-то тоже был маленьким и даже не мечтал о том, что когда-нибудь побываю в Южной Америке, Антарктиде и на Северном полюсе.
— Почему для вас так важно общение с детьми?
— Просто сходить в экспедицию — это очень мало. Хочется об этом рассказать. Я постоянно организовываю фотовыставки. Совсем недавно прошла фотовыставка в ТГУ и Жигулевском заповеднике. В путешествиях у меня в обязательном порядке всегда с собой много фототехники и аппаратуры. По итогам экспедиций создано шесть серьезных документальных фильмов. Один из моих фильмов об автономной экспедиции на Северный полюс получил первое место на Международном форуме арктического кино два года назад. Я сам родился и вырос на Чукотке. Будучи еще мальчишкой, зимой я залезал на вершину сопки и смотрел на бухту Лаврентия. Она находится в 100 км от Берингова пролива. Это место, где побывали все великие путешественники. Несколько лет назад я приехал в свой поселок уже в качестве соорганизатора чукотско-эскимосской гонки «Надежда». И на вершине этой же сопки я увидел мальчика. Он точно так же глядел вдаль. Я познакомился с ним. Мальчик рассказал, что часто бывает на этом месте. Эта преемственность поколений греет мне душу.
— А кто в вас родился раньше — путешественник или психотерапевт?
— Я всегда был очень общительным и любил еще в школе проводить разнообразные тесты, выявляющие, кто кому нравится, кто с кем хотел бы дружить, кто с кем пошел бы в разведку. Но тогда я еще не помышлял о психотерапии. Сначала я собирался быть летчиком, как и мой отец. Однако не прошел по зрению. Вторая моя мечта была стать геологом, но родители категорически выступили против этой идеи. Они знали, что геолог — это очень тяжелая профессия, и у этих людей бывают проблемы с семьями. Тогда, с расчетом стать психиатром, я пошел в Самарский медицинский институт. Специальность, которую я получил, помогает «подниматься над горизонтом» и не местечково рассматривать окружение, а стратегически видеть жизнь, цели и смыслы.
А любовь к путешествиям у меня появилась благодаря рождению на Чукотке. Мой дом в поселке был крайним, дальше — тундра. Рядом с домом селились оленеводы со своими собачьими упряжками. Они мне разрешали покататься на упряжках. Летом, когда у нас был полярный день и солнце не садилось, родители работали в аэропорту круглые сутки, потому как вертолеты и самолеты прилетали к нам постоянно. А я был предоставлен сам себе. В этот период до 2-3 часов ночи я гулял в тундре. Туда я водил мальчишек, учил их разжигать костры, ловить рыбу, стрелять из рогатки по куликам…
Поступив в институт, я выяснил, что там есть туристическая секция. Я вступил в нее и ходил в походы на байдарках, катамаранах, а зимой — на лыжах. Тогда существовала система походных категорий: совершаешь поход первой категории сложности, потом второй… и так до шестой. Сначала участником, а потом и руководителем. До пятой категории ты идешь по местам, где до тебя уже шли, а в шестой ты получаешь право идти туда, куда выбрал и никто до тебя не ходил. Человек сам находит информацию и дорогу, а по возвращении описывает маршрут, и уже по его стопам идут другие. Я вышел на уровень экспедиций и сам стал выбирать маршруты. А так как Север для меня не является суперэкстремальным — это моя родина, мне всегда очень хотелось туда вернуться.
— А как вы с Чукотки попали в Самарскую область?
— Родителям очень хотелось зелени, Волги, и после того, как отец выработал положенные 15 лет на Севере, они перебрались в Самару. 10-й класс я заканчивал в Самаре. А в Тольятти я приехал после того, как окончил институт. Виталий Гройсман пригласил меня работать психотерапевтом, и я ему за это очень благодарен. Он помог в организации кабинета в поликлинике. Буквально через два года после окончания института я уже стал главным психотерапевтом Тольятти. Моя специальность мне очень нравилась. Тогда Николай Ренц был руководителем департамента здравоохранения, и с его помощью мы в тольяттинских поликлиниках мы организовали работу 11 кабинетов психотерапии, где помощь оказывалась бесплатно. Но к сожалению, после перестройки эти кабинеты закрылись.
— В свое время, будучи депутатом городской думы, вы инициировали вопрос об открытии бесплатных кабинетов для горожан. Насколько эта тема еще актуальна для Тольятти?
— Она очень актуальна. Нуждаются в помощи порядка 70% обычных людей. Речь идет именно о помощи людям, которые живут в состоянии повышенной тревоги, напряжения, от чего у них формируются психосоматические заболевания, то есть болезни на нервной почве. Из этого количества 40% не осознают, что инфаркт миокарда, язвенная болезнь, гипертония и вегето-сосудистая дистония — это заболевания на нервной почве и их можно лечить у психотерапевта. Вся проблема в том, что Министерство здравоохранения России вывело специальность психотерапевта из списка обязательных видов помощи для поликлиник. С этого момента каждый регион сам должен был решать, будет ли на бюджетном финансировании бесплатная психотерапия для людей. После такого решения Минздрава осталось только 4 региона, которые сохранили бюджетное финансирование. Самарская область не оказалась в их числе. Будучи депутатом, я поднимал этот вопрос в городской думе. Меня поддержали. Но на уровне областной думы не нашли возможности для финансирования. Даже несмотря на то, что в области было много психотерапевтов, которые могли бы работать в этих кабинетах. Ежегодно только Самарский медицинский институт выпускает около 80 медицинских психологов. Специалисты есть, а работать им негде. Сейчас в городской медицине подобное отделение осталось только во второй поликлинике. Да и то мы работаем на хозрасчетной основе.
— В последнее время ведется много разговоров о необходимости возвращения в школы психологов. Как по-вашему, они действительно нужны в образовательных учреждениях?
— Это очень важно! Сейчас в Государственной думе прорабатывается закон о психологической помощи населению. Он будет принят в 2015 году. Это позволит более серьезно подходить к роли психолога в процессе формирования личности человека и оказании ему помощи. В школах обязательно должна работать психологическая служба, и не один специалист, а 3-4 в каждой школе. Но эта хорошая новость относится только к системе образования. А психотерапия — это система здравоохранения. Пока для нее ничего не решено.
— Изменилась ли структура обращений к вам за последние годы?
— Люди стали различать специальности «психиатр» и «психотерапевт», и это уже хорошо. Они стали понимать, что психотерапевт помогает человеку справляться с кризисами. В течение последних пяти лет мы с коллегой и супругой Мариной Чубаркиной каждый вторник ведем радиопередачу на «Лада FM». В прямом эфире мы поднимаем наиболее важные и часто встречающиеся проблемы горожан. Мы также выпустили два диска с этими аудиопередачами. Эти диски очень востребованы горожанами. Кроме того, стало больше обращений мужчин. Они уже не боятся психотерапевтов.
— Тольятти всегда был собаколюбивым городом, но в последнее время, особенно с приходом в город гонок на собачьих упряжках с хаски, эта любовь переродилась в страсть… Есть какое-то психологическое объяснение этому феномену?
— Получается, что к этому я тоже приложил руку. Я организовывал экспедиции на Чукотке, Таймыре и в Карелии. Мне захотелось, чтобы тема ездового спорта на собачьих упряжках стала ближе к городу и не надо было так далеко уезжать. В это время я познакомился со Светланой и Сергеем Семеновыми, и у нас родилась идея проведения Жигулевской кругосветки на собачьих упряжках. Второй этап — это международная гонка на собачьих упряжках «Волга Квест». В январе состоялась первая гонка. В феврале 2015 года состоится новая. Как раз сейчас мы к ней активно готовимся. Горожане снова смогут пообниматься с хаски и провалиться в их бездонные голубые глаза. Собак же в Тольятти любили всегда, и это не моя заслуга. Я бы сказал, что у нас брошенных хозяевами собак меньше, чем во многих городах.
— Если вернуться к вашей туристической деятельности, можете ли вы подсчитать, в скольких местах вы уже побывали и что посетили уже по второму разу?
— Серьезные экспедиции были в Антарктиду. Мы повторяли маршрут первооткрывателей Антарктиды — российских мореплавателей Беллинсгаузена и Лазарева. Также у меня была серьезная экспедиция на Чукотку к месту гибели первопроходца Никиты Шалаурова. Среди достижений — экспедиция на Северный полюс. Были также экологическая экспедиция по Байкалу и поиск снежного человека на Памире. Но больше всего я люблю Арктику. Я туда постоянно возвращаюсь. Только в минувшем году я дважды был на Чукотке. Еще я очень люблю тайгу. В этом году в августе у меня будет сплав с друзьями в Восточных Саянах на реке Кижи-Хем.
— А в южные страны вас не тянет?
— Я не был в Африке, и меня туда даже не тянет. Не был я и в Северной Америке — и тоже как-то не хочется. Как и все, мы с женой периодически отдыхаем в теплых странах. Когда зимой хочется жары, мы можем отправиться в Турцию. Но я на пляже там, естественно, не лежу, а беру машину, карту и езжу, смотрю, трогаю, вдыхаю, фотографирую. Город с его законами засасывает, и люди считают, что невозможно жить по-другому. А я хочу показать, что это возможно, и эти поездки позволяют отделять главное от второстепенного. В них понимаешь, что бесконечное количество денег — это неправильно. Работать бесконечно и непонятно для чего — это неправильно. Жизнь должна быть в удовольствие для реализации всего того, что в человеке заложено от природы.
— Скорее всего, в ваших поездках вам случалось переживать такое, о чем вы до сих пор вспоминаете с ужасом или улыбкой. Поделитесь этими воспоминаниями?
— Самая суровая экспедиция была в Антарктиду в 1998 году. Когда мы уходили в эту экспедицию, я на всякий случай попрощался с женой навсегда. Мы шли южнее полярного круга, в южном океане, среди айсбергов при непрекращающемся в течение двух месяцев шторме в 7-9 баллов. В металлической яхте нас кидало как в консервной банке, волны били со всех сторон. А когда уже возвращались из Антарктиды и проходили пролив Дрейка, вдруг ветер утих, а волна все равно шла. Паруса скисли, а у нас к этому времени уже не работал двигатель. Все паруса были порваны. Мы круглосуточно шили, но их снова рвало. В таком положении мы попали в течение, которое потащило яхту в самое опасное место на земном шаре. Впереди торчали зубья, вода кипела, и яхту тащило между этих зубьев. Ветра при этом не было. Спустя два часа мы начали готовить документы, воду, еду, вытаскивать спасательные плоты. Мы навесили на яхту всю парусину, которая была, чтобы при малейшем дуновении нас отнесло от этого места. Только через шесть часов вдруг потянул ветер, мы развернулись и потихонечку по GPS вышли снова в пролив.
— Что испытывает человек в подобной ситуации?
— Чувство фатальности. Все, что нужно, делаешь на автомате, а страх где-то далеко. А положительные эмоции мы испытали на Северном полюсе. Но не когда стояли в северной точке земного шара, а когда вертолет только еще выбросил нас на северной точке архипелага Северная Земля — мысе Арктическом — и улетел. Впереди у нас была вся экспедиция. Мы были очень рады тому, что наконец достигли цели, к которой готовились в течение пяти лет, преодолевая различные преграды. Оставшись одни с собаками, мы были рады тому, что нам осталось сделать самое понятное — просто идти.
— В городе очень много говорят о развитии туризма. Как вы считает, что нам нужно сделать, чтобы привлечь туристов?
— Я состою в рабочей группе при мэрии по развитию туризма, а также в общественном совете при правительстве Самарской области по развитию туризма. Считаю, что нужно использовать Самарскую Луку. Это уникальное место, историческое и природное. Просто нужна грамотная организация. Зимой я был в Абзаково на горнолыжном курорте и увидел, как там все организовано. Приезжаешь и чувствуешь, что не в России. Если и у нас «Жигулевскую жемчужину» сделают на этом же уровне, это даст развитие сфере туризма. Кроме того, важно, что между Подгорами и Ширяево будет построена дорога, которой раньше никогда не было. Это позволит перемещаться вдоль берега Волги от Тольятти. А если будет подвесная дорога, то она соединит Самару и Тольятти. Это станет вариантом туристического объединения. В Тольятти же, считаю, акцент нужно делать на природе. Кроме того, важно прорабатывать вопрос с посещением АВТОВАЗа. Завод уникальный, и с моей точки зрения, будет правильно, если люди смогут побывать там. Кроме того, у нас очень интересный и современный краеведческий музей.
— А ваши дети пошли по вашим стопам?
— Буквально сейчас мой сын Александр едет в сторону Урала на реку Белую на сплав. Моя дочь Наталья со мной в путешествиях с пяти лет. Для моих детей туристические маршруты — это норма. Выезд на природу с палатками для них — не экстрим. А вот по стопам психиатрии дети не пошли. Они говорят, что им хватает двух психологов в семье.
Кстати
Церемония вручения знаков «Заслуженный путешественник России» состоялась на Грушинской поляне 5 июля. Помимо Артура Чубаркина это звание получили тольяттинцы Вячеслав Волков — руководитель тольяттинской экспедиции на Эверест, а также Герман Штриттер и его сын Алексей Штриттер.
Цитата
— Свою специальность я сравниваю с работой скульптора. Через какое-то время из заготовки у него получается что-то очень красивое и замечательное. Мне удается человеку с кучей болячек и не видящему выхода из ситуации спустя 3-5 месяцев помочь стать совершенно другим. Он начинает по-другому видеть жизнь, ставить собственные цели, а не чужие. Им сложнее манипулировать, он становится личностью и идет своим путем по жизни.
Газета «Площадь Свободы»