Игорь Бутман выступил с Московским государственным джазовым оркестром

Новости Тольятти augustnews.ru

Теперь и наша публика убедилась: не зря Бутман и его биг-бэнд обласканы музыкальной критикой и прессой, регулярно и с успехом выступают на главных джазовых фестивалях Европы и Азии и на престижнейших площадках в США, где знают толк в джазе.

Игорь Бутман руководит государственным училищем духового искусства, участвует в телешоу, играет в хоккей в составе команды артистов «КомАр» и опекает молодые таланты. Его визит в Тольятти организовала тольяттинская филармония.

«День города» узнал, что может растрогать Игоря Бутмана, почему он играет на не самом дорогом инструменте и как спит.

«Я не строгий по характеру, но когда необходимо, могу»

– Игорь Михайлович, вы сделали карьеру от музыканта до руководителя музыкантов. Вы руководитель строгий или демократичный?

– Сейчас в оркестре сложилась хорошая атмосфера – деловая, правильная, поэтому сейчас я очень демократичный руководитель. А были моменты, когда приходилось быть даже жёстким – налаживали дисциплину, многие не понимали, к чему мы идём.

Когда начинали в 1999 году, было сложно поверить, что оркестр сможет долго просуществовать. По разным причинам: экономическим, финансовым, ресурсным. Половина музыкантов моего оркестра была из оркестра Олега Лундстрема. Когда выпадали какие-то гастроли у Лундстрема, для нашего коллектива это оборачивалось проблемой…

Тогда, конечно, были обстоятельства, когда я должен был проявлять строгость, приходилось и расставаться с людьми. Были у нас и трагедии, мы прошли через многие вещи… Я не строгий по характеру, но когда это необходимо, то могу. Потому что руководитель берёт на себя ответственность. Если публике не понравился оркестр, то не понравился оркестр Игоря Бутмана, а не кого-то другого.

– Ваш коллектив называют оркестром солистов, в нём только мужчины, и все хотят быть первыми. Как удалось всех укротить?

– Я всем даю возможность выступить. Сам работал в оркестре и знаю, насколько это грустно – не иметь возможности сыграть сольную партию. Особенно, когда ты смотришь на других солистов, которые получают внимание, а ты нет. Поэтому я специально набирал музыкантов – импровизирующих солистов, которые понимают, как играть в оркестре. Они имеют собственное лицо, у каждого свой неповторимый почерк, никто друг друга не повторяет.

– А много талантливой молодёжи?

– Много саксофонистов хороших, появились тромбонисты. Сложнее всего найти трубача, который играет первый голос. Слава богу, мы нашли, и он с нами много лет – Павел Жулин. С трубачами проблематично во всём мире. Труба – физически сложный инструмент: если музыкант очень высоко играет, есть моменты, когда он превозмогает себя, преодолевает какие-то болевые ощущения. Но в принципе, талантливая молодёжь есть.

Я стал сейчас директором государственного училища духового искусства, которое через какое-то время перерастёт в академию – может быть, даже моего имени, с уклоном, конечно, в джаз. Там учится много хороших музыкантов, у нас очень достойный духовой оркестр.

– Говорят, перед концертом вы разминаетесь 40 минут, потом вам надо какое-то время побыть в тишине. Это так?

– Это в идеале – 40 минут, бывает же по-разному. Я готовлюсь к концерту, мне надо, чтобы немножко разогрелись пальцы, губы, язык, мозги. Потом мне необходимо уйти. Вот, допустим, я не люблю давать интервью перед концертом не потому, что не люблю журналистов – я их очень люблю! Но начал замечать, что после этого выхожу на сцену – нет энергии: беседа забирает её, ведь я говорю, думаю, выбираю слова, пытаюсь донести мысль.

Мы обязаны сделать людей счастливыми, чтобы они ушли с концерта с улыбкой, под впечатлением. Потому что у людей был выбор – пойти, может быть, в кино или на хоккей, а они выбрали нас. И мы должны отдаться полностью, чтобы оправдать доверие и ожидания.

«Как он играет джаз – это вообще нет слов!»

С оркестром Игоря Бутмана выступал солист – пианист Олег Аккуратов. Он слепой. Выйти и уйти со сцены ему помогал Бутман. Олег великолепно играет, поёт, импровизирует. Через месяц в Тольяттинской филармонии у него сольный концерт.

– Олег Аккуратов скоро приедет к нам опять. Расскажите, как он попал в поле вашего зрения?

– Помню, впервые услышал его, когда он был совсем юным. Я обратил внимание на молодого способного музыканта, но у меня то ли было мало времени, то ли ещё что-то… В общем, это прошло для меня непонятно.

Но четыре-пять лет назад Олег принимал участие в конкурсе «Мир джаза» в Ростове-на-Дону, он тогда учился в ростовской консерватории. Я и главный композитор нашего оркестра Николай Левиновский были в жюри. У нас слёзы на глазах были от восторга, от таланта Олега, от его понимания музыки. Конечно, сразу пригласили его на концерт «Будущее джаза», потом ещё куда-то, и так стали с ним выступать и работать.

Мы понимали и понимаем: каждый талант требует внимательного, аккуратного подхода к его карьере. У него карьера могла сложиться ещё много лет назад, когда его опекала Людмила Гурченко. Но по разным причинам, несмотря на то, что прошло достаточно много времени, Олег оставался почти неизвестен, хотя он и с Людмилой Марковной выступал, и по Первому каналу, и у Эльдара Рязанова где-то пел и играл… Но у него талант гораздо шире и мощнее, и это надо показывать людям. Он может и русские частушки спеть, и на английском языке, и китайскую песню, и индийскую.

Мы с ним сейчас работаем так, чтобы было понятно, что это величайший музыкант. Как он играет джаз – это вообще нет слов! Каждый раз удовольствие с ним играть и слушать его, вдохновляться и черпать какие-то идеи. Он и классику великолепно исполняет.

Мы позиционируем его как великолепного музыканта – классического, академического. Главное, чтобы Олег получал от всего этого большое удовольствие. У него есть проблемы, которые, к сожалению, никуда не денутся. Но предоставить ему полную свободу творческого самовыражения, чтобы это было для него внутренне комфортно – наша задача.

Надеемся, что он будет востребован, будет ездить, играть классические и джазовые вещи, петь будет, как композитор себя проявит и дирижировать начнёт. Он – наша российская жемчужина.

– Здорово, что он с вами, и вы даёте ему такие возможности.

– Он всех восхищал, когда мы в июле были в Америке на гастролях. Удивительно, как на родине джаза, где многих слышали и видели, принимают российский оркестр! Мы большим и малым составами там играли, американцы просто требуют у продюсера, чтобы был наш оркестр.

– Мы их понимаем…

Секрет саксофона

– Расскажите о вашем саксофоне. Критики говорят – тембр у него особый.

– Это хороший современный инструмент, очень надёжный, сделан итальянского происхождения американским мастером Роберто. У меня есть инструменты более старые и дорогие, они считаются винтажными и востребованными, стоят гораздо дороже этого. Но мне он очень нравится – тем, что по каким-то причинам на нём приходят другие мысли. То ли это тембр, то ли в него по-другому дуется…

Поэтому я на нём последнее время играю. Инструменты, которые постарше – капризнее, всё время за ними нужно следить. Потому что мы же ездим, даже если не сдаём в багаж, у них от тряски немного съезжают подушки. Получается, неплотно закрывают клапан – играть сложнее.

«У меня было ощущение, что мне кто-то по челюсти дал со страшной силой»

– Вы участвовали однажды в ледовом шоу на Первом канале. И больше ни в каких телепроектах, даже музыкальных, не появляетесь. Почему?

– Во-первых, я плохо пою. Во-вторых, у меня мало времени. И мне не очень-то интересно всё, что связано с пением. Поэтому, слава богу, что не зовут. Зачем позориться? В ледовое шоу пошёл, потому что мне это интересно. Был уверен, что я хорошо катаюсь, ведь играю в хоккей. И, кстати, месяца три занимался фигурным катанием, когда мне было 9 лет. В советское время хоккейных коньков было не купить, пришлось приобрести фигурные. В школе на ледовой коробке были классы фигурного катания, там и поучился.

– Сыновья пошли по вашим стопам?

– Средний и младший не пошли, но младший поёт – а джаз они не слушают. Старший – начинает слушать. Сам я не увлекался джазом до 15-16 лет. В училище играл на кларнете, занимался классической музыкой. А потом у нас появились джазовые музыканты, которые так здорово, с таким наслаждением импровизировали! И я смотрел на них с восторгом.
Увлекался тогда роком, но увидел, что джаз гораздо интереснее для меня на тот момент – и стал интересоваться. Перешёл на саксофон, и тут уж полюбил джаз навсегда. Через инструмент, через училище, через атмосферу я понял, что джаз – это лучшее, что может быть. И с тех пор я посвящён ему. Хотя люблю и рок, и классическую музыку.

– В хоккей успеваете играть? Часто?

– Конечно, успеваю. Во вторник играл, сегодня пропускаю из-за концерта.

– Травмоопасный же вид спорта.

– Конечно, травмоопасный, но ты ведь защищён. Мне тут недавно попала шайба в маску. Очень сильно – бросал двукратный олимпийский чемпион Алексей Касатонов. И шайба срикошетила прямо в лицо. Если б не маска… У меня и в ней-то было ощущение, что мне кто-то по челюсти дал со страшной силой.

Конечно, стараюсь дурака не валять, но волков бояться – в лес не ходить. Без хоккея не могу. Завтра играю в Казани – и улетаю в 4 утра, чтобы в 10 быть на тренировке.

– Ого! А режим? Во сколько ложитесь, во сколько встаёте?

– Ой, режима у меня нет.

– А какую музыку вы слушаете, когда отдыхаете?

– Любую. И джаз, и классическую. И не стесняюсь спросить, что мне послушать, у молодых ребят – у того же Олега Аккуратова.

– Когда вы успеваете её слушать? В дороге, в наушниках?

– Да, и ночью перед сном. Я прекрасно засыпаю под хорошую музыку. Причём даже если я сплю, а у меня в наушниках громко играет музыка, высыпаюсь. Однажды в самолете я спал, а музыка в наушниках кричала. Стюардесса решила мне помочь – сняла наушники. Я проснулся и больше не смог заснуть.

фото: «День города»

Наталья Мишанина, опубликовано в информационно-публицистическом журнале «День города»