Вице-президент Грушинского фестиваля Ольга Вавилина о новом формате и городском патриотизме.
Послевкусие несдающегося Грушинского-2020 – это и его энергетическая заряженность, и возможность испытать живые эмоции, несмотря на вынужденный в условиях пандемии виртуальный формат. Об этом – наш разговор после занавеса на Грушинском.
Акела не промахнется
С Борисом Кельманом – знаковой фигурой фестиваля – ее свела судьба. Пять лет работы над разными радиопередачами вместе с Юрием Панюшкиным, первый приезд на Грушинский и дружба с Кельманом случились так давно, что она точно и не помнит, сколько лет назад это произошло. А два года назад Кельман попросил ее помочь и стать вице-президентом фестиваля. Ольга согласилась.
– Почему согласились, Ольга?
– И потому что фестиваль сегодня – это все еще тот кусочек социализма, который мы по своему неразумению разрушили. Грушинский все время хотят превратить в какое-то коммерческое предприятие, и я убеждена, что между коммерциализацией и тем, что есть сейчас, стоит единственный человек – Борис Кельман. Согласилась, несмотря на огромную загруженность. В этом году еще вдруг случился ковид, и я «волонтерила». Неофициально. Просто, когда мои знакомые люди болели, им нужно было привозить лекарства, какую-то еду, и я это делала.
– Бесстрашная барышня…
– Это не бесстрашие. Мы же всегда отдаем себе отчет в том, что с нами происходит. И первое, о чем ты себя спрашиваешь в такие минуты, как ты будешь дальше жить, если чего-то не сделаешь. И если я понимаю, что жить я после этого буду плохо, потому что мне будет стыдно, то я предпочитаю это сделать, вот и все. Но если мои дети пошли в волонтеры официально, то я «волонтерила» где и как придется. Потом, когда после этого стала выходить к людям, конечно, сдала анализы. Но, как говаривал Воланд, чего ни хватись, ничего у вас нет. Ни ковида, ни антител. И на фестиваль я ехала спокойно, зная, что никого не заражу.
– А на фестивале…
– А на фестивале, в тайном месте, которое мы держали в секрете до конца, в этом году было просто огромное количество бардов. Там была создана настоящая сцена, настоящая гитара. Было удивительное оборудование. Мы делали телемосты с Америкой, с Германией, с Израилем. Это было заряжено, это было интересно. Сама гора была фантастической, потому что никогда раньше не было возможности собрать такое количество участников. Такая серия чудес случилась с нами. Ниоткуда брались люди, которые приходили и помогали. Никто не мог понять, что происходит, но в результате все вылилось в яркое действо.
Патриотизм
– Ольга, среди ваших значимых дел – книгоиздание. Зачем вам эти хлопоты, ведь книг и в библиотеке достаточно.
– Мы издали 35 взрослых книг. В том числе альбом Юрия Панюшкина. Но сейчас мне больше всего интересна серия книг «Библиотеки детям». Мы издаем книги известных писателей, которые пишут о ком-либо, кто живет в Тольятти. Почему я это делаю? Потому что я в свое время очень плотно общалась со своим дедом Ароном Резниковым и с основателем «АвтоВАЗсервиса» Рафаэлем Кислюком. И оба они говорили, что целенаправленно занимались такой вещью, как патриотизм. Они хотели, чтобы люди гордились и говорили: я вазовец, я тольяттинец. И у них получилось. Выросло несколько поколений, которые убеждали всех: да, мы великие, мы не такие как все, потому что мы из Тольятти. Мы любим этот город, Тольятти – столица нашей родины.
– Размывается сегодня тольяттинский патриотизм…
– Размывается. И не просто так. Я вообще глубоко убеждена, что есть какие-то темные силы, которые пытаются наш город принизить. То ли они скупить его хотят, то ли что-то другое плохое с ним сделать, но все это очень некрасивые вещи. Их принцип – «Не рассказывайте ни о чем хорошем в Тольятти». А у нас в городе просто фейерверк хорошего! Все, кто приезжает ко мне в гости, влюбляются в Тольятти. У нас люди необыкновенные. О них говорят: они не провинциальные, у вас люди столичного уровня.
А все потому, что мы тут независимые. В Тольятти съехались авантюристы со всего Союза. Люди с мощными мозгами. И тут сейчас живут их потомки. И потому, сколько ни пытаются уничтожить Тольятти, ничего не получается. Поэтому и родилась идея этих детских книг. Дети должны понимать, что они живут в городе, о котором пишут хорошие книги. И им не надо жить в Москве или в Питере. У нас огромные возможности.
Дети
– Библиотечная педагогика?
– Почему я уже 20 лет в библиотеках? Потому что надо работать с молодыми, надо работать со стариками. Если этого не делать, это страшно. Россия – совесть и нравственность этой планеты. Глубоко в этом убеждена. А целование сапог, которое сейчас творится в Америке, это мерзость.
– Вам интересно многое. Жив ли ваш клуб «Бельканто»?
– Да, клуб действует. Мы прекращали работу только на время ковида. Работает наш центр для малообеспеченных детей «Зебра». Мы сделали зал, в котором детишки занимаются ушу. А уникальный человек Люда Эстулина ведет там свой музыкальный театр. Это нужно. Из таких объединений всегда вырастают очень интересные дети.
– Люди…
– Да. Но хороший человек – всегда ребенок. А плохих людей не бывает, есть запутавшиеся. Есть люди, которых очень обидели. Которым, как Каю, осколок в глаз попал. Вот им попало; они бы и рады видеть мир по-другому, но видят так, как видят. В мире должны быть плюсы и минусы. И их должно быть поровну.
Любовь
– Ваши плюсы – из семьи?
– Я многодетная мама и «многовнучная» бабушка. И матриарх этой большой семьи. Три дочери и два внука. Ну, я же нормальная идиш-мама. Я их люблю так, что это не фигура речи. Если что-то происходит с ними, я бросаю все. Человек должен понимать, что для него важнее всего. И для меня это семья. Просто я и Тольятти тоже воспринимаю как семью, и все, что я могу сделать для этого города, я сделаю.
– А когда случилась эта любовь?
– Когда мне было 12 лет. Дед в то время был деканом факультета в Самарском политехе. Его сюда перевели. И я впервые увидела в Тольятти 16-этажки. Это я сейчас понимаю, что они кошмар, но тогда я увлекалась фантастикой и влюбилась в этот город. Я никогда ни во что так больше не влюблялась. И эту любовь я несу всю жизнь.
У нас в городе много всякой красоты. Но это же как с человеком. Если человека не любишь, ты всегда найдешь в нем что-то отрицательное. Если любишь, отыщешь положительное. Такие вещи я хочу воспитать в детях.
– Это непросто в век потребления…
– Непросто. Люди вообще делятся на потребителей и созидателей. Потребителям всегда будет плохо, потому что у кого-то кусочек колбасы будет вкуснее по-любому. И даже если потребитель себе купит остров, у соседа остров будет шикарнее. Созидателям везде будет хорошо, потому что свободные руки всегда нужны. И если понятие счастья для человека процесс, то ему будет все равно, какую колбасу он ест. С детьми надо говорить. Это очень важно. С мировоззрением не рождаются, его воспитывают. Коммунистам, пусть на крови и на костях, удалось создать общность советский народ и вырастить поколение красивых людей. Мы мечтали быть космонавтами, быть полезными родине. И западу это надо было убить, потому что что же с такими нами делать?
– Ваш дед Арон Резников – первый ректор Тольяттинского политехнического, доктор технических наук, человек, известный в мире науки. Вы чем-то похожи на него?
– Я думаю, похожа. Потому что дед был настоящим коммунистом, как я это понимаю. Он жил для этой страны. У него абсолютно ничего не было. Квартира, которую дало государство, драная-передраная мебель. Ни дачи, ни машины – ничего. И они с бабушкой никогда не были завязаны на материальном. Важна была эта страна. Помню, как он был против системы ЕГЭ. Он говорил: вы убиваете гениев, убиваете основу этой нации. ЕГЭ – дрессура животных. У него же на экзаменах студенту можно было взять любой учебник. Дед говорил: вы же инженеры – зачем я буду прятать от вас справочники. Я буду давать задачи, а вы решайте. Можете хоть домой к себе бегать если нужно. А сейчас мы учим людей кнопки нажимать. Надо этому противостоять.
– Вы всегда такая веселая оптимистичная хулиганка?
– На самом деле мне в 20 лет сказали, что я должна умереть, а я 20 лет после этого прожила. Да мне хоть завтра хвост отпилят – годы-то уже мои. И я очень четко для себя поняла, что каждый день жизни – это реальное счастье. И Бог нам для счастья дал все. У евреев есть молитва: благодарю тебя, что ты вернул мне душу по милости твоей. Потому что, с точки зрения иудаики, когда ты засыпаешь, у тебя ее Бог забирает, а потом возвращает ее тебе или не возвращает. Но Бог не может к нам сам прийти. Он приходит через каких-то людей. И когда ко мне приходят люди, которые открывают для меня что-то новое и светлое, я знаю: со мной говорит Бог.
– И тогда ваш интернет-Грушинский – тоже подарок?
– Это подарок. Там мы все прыгнули выше своей головы. Это был кайф.
Марта Тонова, газета «Площадь Свободы»
