Теперь бы я Елене Викторовне задала другие вопросы, но поздно хватилась. Фролова очень занятой человек и ухватить у нее пару минут для разговора проблематично. Я пошла стандартным путем: накидала вопросы для интервью только как со специалистом – заместителем главного врача по акушерско-гинекологической помощи городской клинической больницы № 2 – роддома на Баныкина.
И только после интервью услышала от бывших пациентов Елены Викторовны восхищенное: «Фролова – врач от Бога», «Попасть к Фроловой – большая удача», «Она не боится принимать решения в самых сложных ситуациях», «Елена Викторовна – добрая, но не добренькая».
Елена Викторовна из нашенских, тольяттинская. Закончила 23-ю школу, о которой вспоминает с душевностью. В 1989 году получила диплом Куйбышевского медицинского института, ныне кандидат медицинских наук, врач высшей категории. Работала акушером-гинекологом в первой городской больнице Тольятти, в Жигулевске.
– Но доктором я хотела быть всегда, – сказала Елена Викторовна, упредив мои лишние вопросы. – В институте я мечтала стать кардиологом, мне это очень нравилось: как и все студенты, я подрабатывала, и как раз в кардиологическом отделении. Моя мама была акушеркой, и подспудно я все равно понимала, что окончательный выбор будет сделан все-таки в пользу акушерства. Но попасть просто так в гинекологию – проблема, это всегда была такая элитная когорта. Училась я хорошо и без всякой надежды написала заявление именно на эту специализацию, а меня раз – и взяли.
Потом я вернулась в Тольятти, под свое крыло меня взяла Тамара Александровна Смирнова (тогдашний зам главного по гинекологии Баныкинской больницы), ей я очень многим обязана. Она не приняла мой уход через 8 лет в первую городскую больницу, в отделение гинекологии. А это не было капризом: я считала, чтобы полностью погрузиться в профессию, надо знать все ее аспекты, все ее стороны. Там защитила и диссертацию. Потом был Жигулевск с небольшой больничкой, где был и роддом, и отделение патологии, и женская консультация – вот с ней у меня не очень получилось. Но это тоже была замечательная школа, без ложной скромности скажу, что наш коллектив добивался хороших показателей. Но так или иначе, мою должность сократили, и я опять вернулась к Тамаре Александровне. Дрожащим голосом спросила: «В какой ипостаси вы меня видите?» – «В любой», – ответила она. И в роддоме я начинала простым доктором, а после ухода Тамары Александровны меня назначили замом главного врача по гинекологии и акушерству.
– У вас каждый день проходит выписка новорожденных и почти каждый раз аншлаг. Рожать стали чаще?
– Да, количество родов растет. Если в 2011 году было 3897, в 14-м уже 4105, в этом году, я думаю, мы приблизимся к еще большей цифре.
– А не мигранты ли нам такую статистику дают?
– И мигранты, и иностранцы без полисов. Как правило, с ними больше всего мороки: они же не обследованы, на учете нигде не стояли, а стало быть, и патология тут как тут. Приходят к нам женщины, не раз рожавшие, с рубцами, с инфекциями, с кровотечением. Такое впечатление, что акушерку они первый раз в жизни видят.
– Я вот сегодня видела цыганочку с двойней…
– Цыганочки сейчас в большой степени цивильные, забеременев, встают на учет, находятся под наблюдением врача. Статистику нам портят женщины из ближнего зарубежья.
– Наши прабабки рожали в поле и дома на печи: для них роды были самым обычным делом, хотя, конечно, не обходилось без боли и страданий. Что случилось? Почему сейчас беременность воспринимается чуть ли не как заболевание?
– Это все идет от воспитания. Это ненужный ажиотаж. Беременность ни в коем случае не заболевание. Это другое состояние организма. И если мы будем вспоминать рожавших на печи прабабок, тогда надо говорить и о высокой детской смертности.
– Хорошо, Елена Викторовна, зайдем с другого конца. Сейчас будущие мамочки очень подкованы Интернетом, все они уже знают. Это для врачей не помеха?
– Женщина должна все знать о своем организме и беременности. Информация еще никому не повредила. Другое дело, что будущая мамочка начинает думать, что она знает больше, чем врач – это уже помеха. И недостаток воспитания. Если ты все-все знаешь, тогда не перекладывай ответственность за роды на врача, к которому ты все-таки пришла, и будь добра слушать его советы.
– Сейчас все больше становятся популярны партнерские роды, куда мамочки приглашают своих мужей, родителей. Как мне говорила одна акушерка: «Я категорически против присутствия мамы роженицы. Тут, в родильном зале, эта связь (мама – дочка) должна прерываться, пуповину нужно отрезать вовремя. И старшая мама на родах порой любит покомандовать процессом, поучить акушерок».
– Да, и у нас попадаются такие родительницы. Но мы пускаем всех. И люди ведут себя по-разному. Кто-то действительно помогает своей поддержкой, кто-то стоит, раззявив рот, иной папа в окошечко косится – ему это действо претит…
– А зачем пришел тогда?
– Жена сказала, что надо прийти.
– Кстати, наблюдая выписку из роддома, вижу немало молоденьких инфантильных папаш. Один от крика своего ребенка чуть сознание не потерял.
– Инфантильность уже становится главной приметой нашего общества. Но мы сейчас о другом. Раньше первые роды были в 22-24 года, сейчас предпочитают рожать в 27-30. И это хорошо, потому что к этому времени женщина уже получила образование, сделала карьеру.
– Ну, карьеру можно делать и до сорока лет. А когда же рожать? К вам часто обращаются женщины определенного возраста с беременностью?
– Я считаю, что право родить ребенка дано женщине любого возраста. Здесь очень много зависит от искусства врача, и, конечно, женщина должна быть здорова. Но общество у нас лениво, и к 40 годам у многих уже по букету разных болячек.
– Ленивое общество – это что вы имеете в виду?
– Мы ездим на машинах, пройтись пешком нам уже некомфортно, спортом мы не занимаемся. Главное заболевание, сопровождающее беременность, – это ожирение. Это сейчас стали появляться какие-то спортивные сооружения во дворах. А приходит рожать поколение, которое и слова-то «физкультура» не слышало. В нашей школе именно физкультура была главным предметом, пропустить этот урок было невозможно ни под каким предлогом. Сейчас мы получаем будущую мамочку хорошей упитанности, любительницу сладкого и почитательницу телевизора. Мало того, ее все холят и лелеют, не давая и шага шагнуть… Вы посмотрите, кто лежит на сохранении в отделении гинекологии? Лежат барышни с 5-6 неделями беременности, у них чуть живот кольнуло, они сразу бегут к врачу – у меня вот тут кольнуло. Есть определенные показания для госпитализации, но мы иногда идем навстречу тем женщинам, у кого работа может плохо отразиться на вынашивании. Но это единицы. Но основная масса просто лежит. Ну что ты лежишь? Есть же бассейн, йога. Нет, мы лежим и шоколадки кушаем.
– Елена Викторовна, а кесарево сечение сейчас чаще применяете?
– Да. В первую очередь, это повторные операции. Большой процент – по медицинским показателям, у мамочки проблемы или у малыша.
– А сами пациентки, здоровые, я имею в виду, просят прокесарить их?
– Просят. Но мы отказываем. Почему? Как правило, они боятся боли.
– А кризис не помеха деторождению?
– Нет. Пока существует программа «материнский капитал», все идет по нарастающей. Она хорошо стимулирует. И сейчас мы вновь возвращаемся к таким понятиям, как семейные ценности. В наше с вами время, когда рожали в 22-24 года, мы делали это как все, так было принято. Сейчас же, за редким исключением, детей планируют осознанно, когда уже есть какая-то материальная база, получено образование.
– Елена Викторовна, врачебный опыт у вас уже немаленький, глаз не замылился от одной и той же картины?
– Да вы что! Это же радость каждый день. Идешь на обход, а там эти комочки счастья лежат. Умиление до сих пор пробивает.
– Ну, это детки. А сам процесс родов?
– Это всегда волнительно. Порой думаешь – легче самой родить, чем смотреть, как женщина рожает. Но равнодушные в роддоме не работают – не приживаются… По большому счету предугадать стопроцентно течение родов мы все равно не можем. Вот мы говорим: у женщин судьба такая. Процесс родов – это тоже судьба. Порой непонятно, почему субтильная Маша рожает легче, чем крепкая спортсменка Наташа…
– И все-таки у вас глаз наметанный: у какой женщины роды пройдут хорошо?
– У той, которая воспринимает свою беременность, как праздник. Она счастлива тем, что у нее будет ребенок, она ждет его, она считает случившееся с ней чудом. Будет хорошо ровно настолько, насколько женщина хочет этого ребенка. На мой взгляд, во многих осложнениях при беременности есть чисто психологическая подоплека. Предположим, будущая мамочка думает: все рожают, и мне пора. Это мысль не о ребенке, а о себе. Или свербит в подсознании мысль: я еще карьеру не сделала, с квартирой проблемы, я еще не нагулялась, еще машину не купила, а тут… И такая установка запросто может сказаться и на течении беременности, и на родах. А потом и на воспитании ребеночка.
– А вы можете, увидев поступившую в роддом женщину еще на сносях, сказать, какой она будет мамой?
– Могу. Но никому не скажу…
Елена Фролова, заместитель главного врача по акушерско-гинекологической помощи городской клинической больницы № 2:
– Боли нет, есть только страх. Это на уровне психики происходит, мамочка начинает себя накручивать, вспоминая рассказы бывалых или насмотревшись фильмов. По большому счету, развитие цивилизации зашло бы в тупик, если бы роды сопровождались смертельной болью. Ну представьте себе: каждые бы роды заканчивались смертью матери. Природа никогда бы не пошла по этому пути. Мало того, к концу беременности природа так придумала, что болевые рецепторы уменьшаются ровно наполовину. Поэтому преждевременные роды всегда болезненнее. Природа мудрее нас. И страхи, и боли рождаются в голове. Роды не больнее, чем та же менструация. Женщины, у которых болезненно проходят критические дни, роды воспринимают как подарок судьбы.
фото: Площадь СвободыГалина Плотникова, “Площадь Свободы”