Дмитрий Шостакович (25.09.1906-9.08.1975) – один из крупнейших композиторов XX века, русский пианист, педагог, общественный деятель, профессор, доктор искусствоведения. Он – автор 15 симфоний, в том числе легендарной 7-й («Ленинградской»), а также 6 концертов, 3 опер, 3 балетов, многочисленных произведений камерной музыки, музыки для кинофильмов и театральных постановок.
«Мягкий, уступчивый, нерешительный подчас в бытовых делах – этот человек в главном своем, в сокровенной сущности своей был тверд как кремень. Его целеустремленность была ни с чем несравнима. Этот человек знал, что он делал, и понимал, кто он такой», – так отзывался о Шостаковиче другой композитор – Георгий Свиридов.
Кем был этот человек – для своих современников и для нас – людей, живущих в 21 веке?
…Известно, что до 9 лет при абсолютном слухе и прекрасной музыкальной памяти Дмитрий вообще не подходил к роялю. Да и заключение знаменитого педагога Александра Зилоти, к которому мать отвела сына на прослушивание, оказалось категоричным: «Карьеры себе мальчик не сделает. Музыкальных способностей нет».
Кто же убедил родителей Дмитрия учить мальчика помимо игры на рояле еще и композиции?
…Первой любовью Дмитрия была дочка ученого Татьяна Гливенко. Почему она не нравилась ни его старшей сестре, ни его матери? И чем закончился роман?
Почему, работая аккомпаниатором в кинотеатре, Шостакович думал, что кинематограф губит в нем талант сочинительства? И какую роль в этот период его жизни сыграл его друг и известный полководец маршал Михаил Тухачевский?
Работая в Москве, Шостакович ходил в консерваторию не как на работу, а как на праздник, повторявшийся каждый день. Конкурс пианистов, состоявшийся в 1927 году в Польше, принес ему международное признание и неплохие гонорары. Все складывалось отлично, но Дмитрий оставался все тем же мрачным меланхоликом. Почему музыкант не чувствовал себя счастливым?
Почему он, пытаясь избавиться от одиночества и сделав предложение Нине Варзар, студентке физико-математического факультета ЛГУ, дочери известного астронома, тем не менее, в назначенный день не явился на собственную свадьбу? Почему впоследствии они развелись, а потом поженились вновь?
Что явилось причиной разгромной статьи в газете «Правда» и ожесточенной травли Шостаковича, последовавшей за ней? Почему те же самые критики, которые прежде превозносили композитора, теперь принялись его клеймить, а коллеги его музыку стали называть чуждой, сумбурной и оторванной от народа?
Легендарная 7-я симфония Шостаковича, написанная в блокадном Ленинграде, прозвучала именно в тот день, когда Гитлер планировал захватить город. Это были 80 минут абсолютного торжества духовности над варварством и насилием. И это был триумф, повторенный потом в Америке и Англии. Почему же Сталин считал Шостаковича «несерьезным человеком» и не доверил ему написание музыки к государственному гимну?
Почему в 1948 году на композитора начались очередные гонения?
После смерти первой жены, Шостакович женился еще дважды. Второй его брак поверг в недоумение всех окружающих, потому что его избранница – Маргарита Кайонова – казалась совершенно неподходящей спутницей для композитора: работник ЦК ВЛКСМ, человек, далекий от музыки. Что увидел в ней композитор? И почему потом союз распался?
Третья жена Шостаковича – Ирина Супинская – была моложе его на 29 лет, о неравном браке судачило все окружение… Был ли Дмитрий Шостакович с ней счастлив?
Итак…
«У меня не было того, что было у других композиторов»
Дмитрий Шостакович родился 25 сентября 1906 года в Петербурге. Его отец, Дмитрий Болеславович, поляк по происхождению, предки которого участвовали в Польском восстании и отбывали наказание на каторге, работал поверителем Главной палаты мер и весов.
Мать, Софья Васильевна Кокоулина, – дочь начальника золотых приисков, получила прекрасное образование: сначала в Иркутске, потом в Петербургской консерватории. Родители Дмитрия Дмитриевича не были профессиональными музыкантами, но были людьми, одаренными и увлеченными музыкой.
Друзья Шостаковичей называли их семью счастливой. Софья Васильевна отличалась нервозностью и бескомпромиссным отношением к людям, у нее был сложный характер. Но Дмитрий Болеславович с женой отлично ладил.
Софья Васильевна учила детей музыке по собственной методике. Суть ее заключалась в том, чтобы дети сами проявили интерес к занятиям, захотели сесть за пианино. Старшая сестра Дмитрия, Мария, музыкой увлеклась рано, младшая, Зоя, быстро к занятиям охладела. Маленький же Митя вообще любви к музыке не обнаруживал.
– У меня не было того, что было у других композиторов, – вспоминал он. – Я не подкрадывался в трехлетнем возрасте к дверям, чтобы послушать музыку, а если и слушал ее, то после этого спал так же безмятежно, как и предыдущую ночь… Когда исполнилось 9 лет, по настоянию матери начал учиться игре на фортепиано: до этого возраста вообще не подходил к роялю.
Дело пошло очень быстро. У Дмитрия оказался абсолютный слух и прекрасная музыкальная память.
– Пытаться сочинять я начал тогда же, как начал учиться игре на рояле… Я сочинял, получая толчки к творчеству исключительно от внешних событий и явлений, как-то: война, марширующие солдаты, шум улицы, лес, вода, огонь. Будучи совсем маленьким, видел, как горел лес. Это послужило толчком к сочинению какой-то «огненной сонаты» для рояля. Названия тогдашних сочинений были: «В лесу», «Шум поезда», «Буря», «Гроза» и тому подобное.
Вердикт эксперта: «Музыкальных способностей нет!»
Осенью 1915 года мальчика отдали учиться в музыкальную школу выдающегося пианиста Игнатия Гляссера. Все отмечали уникальный талант ребенка, но к попыткам сочинительства юного Шостаковича Гляссер относился скептически. Однако Митя все равно сочинял. Софья Васильевна, видя, как упорно Митя сочиняет «свое» и насколько это «свое» он предпочитает даже самому великому чужому, повела его на консультацию к знаменитому педагогу Александру Зилоти.
– Вывод Зилоти был категоричен, – вспоминал Шостакович. – «Карьеры себе мальчик не сделает. Музыкальных способностей нет». Плакал я тогда всю ночь. Очень обидно было.
Видя горе сына, мать повела Дмитрия к А.К. Глазунову, ректору Петроградской консерватории. Мальчик поиграл свои сочинения, и Глазунов сказал, что композицией ему заниматься необходимо. Авторитетное мнение Александра Константиновича убедило родителей Дмитрия учить его помимо игры на рояле еще и композиции. И осенью 1919 года Дмитрий Шостакович поступил в консерваторию…
Годы, проведенные в учении, Шостакович называл счастливейшими в жизни. Соученики уважали серьезного мальчика, учителя были благосклонны к чудо-ребенку, многочисленные друзья родителей не жалели аплодисментов для юного композитора.
Писатель Константин Федин, побывавший в гостях у большого друга семьи Шостаковичей художника Бориса Кустодиева, вспоминал:
– Чудесно было находиться среди гостей, когда худенький мальчик… абсолютно бессловесным, злым букой переходил большую комнату и, приподнявшись на цыпочки, садился за огромный рояль. Чудесно – ибо по какому-то непонятному закону противоречия худенький мальчик за роялем перерождался в очень дерзкого музыканта…
Он играл свои сочинения, переполненные влияниями новой музыки, неожиданные, заставлявшие переживать звук так, как будто это был театр, где все очевидно до смеха или до слез. И мальчик вставал из-за рояля и тихонько, застенчиво отходил к своей маме, которая румянилась, улыбалась, как будто аплодисменты относились к ней, а не к ее бессловесному сыну.
В 1922 году «счастливейшая» полоса в жизни Дмитрия прервалась. Скоропостижно скончался отец, Дмитрий Болеславович, а потом заболел Митя – на шее у него образовалась опухоль. Ее удалили, а измученного послеоперационным лечением пациента отправили летом 1923 года отдыхать в Крым, в Гаспру, для чего пришлось продать рояль. Материаль-ное положение семьи уже тогда было тяжелым.
Первая любовь – Татьяна Гливенко
Сопровождала Дмитрия старшая сестра Мария. Она первая и заметила, что ее брат не на шутку влюбился. Впервые в жизни.
Дмитрий Шостакович и Татьяна Гливенко были ровесниками, обоим еще не исполнилось семнадцати. Отец Тани, ученый, отправил дочку отдохнуть в Крым после окончания семилетки. Шостаковичи снимали комнату в деревне, но обедать приходили в столовую Дома отдыха ученых.
Тоненькая темноволосая Таня в платье с белым воротничком и с большим бантом сидела за столом напротив Дмитрия – исхудалого, бледного, в толстых очках, мучительно застенчивого… Впрочем, влюбленность придала ему смелости и, по воспоминаниям сестры, во время обедов Дмитрий Шостакович блистал остроумием и эрудицией.
Сестра писала матери, что их Митенька «… вырос, загорел, весел и влюблен… Девица странная, кокетка, мне не нравится, но ведь на сестер так трудно угодить». Софья Васильевна запаниковала: почему-то она очень боялась, что сын рано женится и забросит творчество.
Он не женился на Татьяне, хотя отношения их продлились много лет и стали источником терзаний для обоих.
«Кинематограф меня губит, это факт!»
А вот творчество он чуть не бросил, но не из-за любви, а из-за угрозы нищеты. Семья бедствовала, и, чтобы заработать хоть что-то, ему пришлось забыть о сочинительстве и пойти аккомпаниатором в кинотеатр.
Дмитрий писал не раз помогавшему ему музыковеду Болеславу Яворскому:
– Я чувствую, что кинематограф и ежедневная там «импровизация» губит меня. Какой ужас! Я уверен, что многие мои музыкальные друзья отвернутся от меня, узнав, что я перестал быть сочинителем или, если не перестал, то стал из рук вон плохим. А кинематограф меня губит, это факт… Я стану музыкальной машиной, умеющей изображать в любую минуту «радость свиданья двух любящих сердец», горе потери любимого человека и прочую гадость…
Дмитрия Шостаковича спас – в буквальном смысле – маршал Михаил Николаевич Тухачевский:
– Он был специалистом в ужасной профессии. Его профессия заключалась в том, чтобы шагать через трупы, и как можно успешнее. Мы познакомились в 1925 году. Я был начинающим музыкантом, он – известным полководцем. Но ни это, ни разница в воз-расте не помешали нашей дружбе, которая продолжалась более десяти лет и оборвалась с трагической гибелью Тухачевского.
Тухачевский, бывший тонким ценителем музыки, быстро разглядел в Шостаковиче незаурядный композиторский талант. Он добился, чтобы Дмитрию помогли материально, а затем способствовал его переезду в Москву.
Шостакович очень хотел перебраться в столицу – там возник кружок молодых композиторов, сочинявших «новую музыку», там жила Татьяна Гливенко… И к тому же переезд означал освобождение от назойливой материнской опеки, начавшей Дмитрия тяготить.
«Вы любите пожарные оркестры?»
В Москве Шостакович наконец-то обрел покой. Его окружали понимающие и симпатизирующие ему люди. Он шел в консерваторию не как на работу, а как на праздник, повторявшийся каждый день. К нему вернулась способность сочинять музыку.
Дмитрий писал музыку быстро. Он рассказывал, что иногда слышал все произведение во сне, и утром его оставалось только записать
12 мая 1926 года в зале филармонии была исполнена его 1-я симфония, имевшая огромный успех. Критики соревновались в восхвалении нового молодого дарования. И дальше все его произведения принимались с восторгом: симфония «Октябрю», песни к кинофильмам, музыка к пьесе Владимира Маяковского «Клоп», причем сам поэт пожелал встретиться с молодым композитором и выразил ему свое восхищение.
На Шостаковича первая беседа с Маяковским по поводу музыки к его комедии произвела несколько странное впечатление. Маяковским спросил композитора: «Вы любите пожарные оркестры?» – и посоветовал написать к «Клопу» такую музыку, которую играл бы оркестр пожарных.
«Каждый молодой человек твоих лет бывает жизнерадостным»
В начале 1927 года Шостакович участвовал в конкурсе пианистов в Польше. Конкурс принес ему международное признание и неплохие гонорары. Все складывалось чудесно. Но Дмитрий оставался все тем же мрачным меланхоликом. Казалось, он не умел чувствовать себя счастливым.
Дмитрий вернулся в Ленинград и вновь поселился у мамы. Во время всех своих турне непрерывно переписывался с ней и по-детски болезненно реагировал на все ее замечания:
– Сегодня мама меня упрекала в хамстве и нежизнерадостности. «Каждый молодой человек твоих лет бывает жизнерадостным». Меня и самого это смущает. Несмотря на то, что трагизм вызывает во мне хохот, я написал 4 пьесы, которые отнюдь нельзя назвать веселыми. Сны вижу большей частью меланхоличные. Но в конце концов это совсем не так важно по сравненью с вечностью. Но скверно то, что я очень одинок…
Татьяна Гливенко не смогла спасти Дмитрия Шостаковича от одиночества. Она признавалась, что хотела стать его женой, но он никак не мог решиться изменить свою жизнь. Да и Софья Васильевна по-прежнему считала, что семья и быт погубят талант сына, лишат его будущего, которое сейчас начало открываться во всем блеске.
Лишь после того, как в 1929 году Татьяна сообщила Дмитрию, что выходит замуж, Шостакович понял, как важны были для него их отношения. Он засыпал Татьяну отчаянными письмами, проклиная свою нерешительность, настаивал на ее разводе. Так про-должалось вплоть до 1932 года, когда Татьяна родила сына, а вскоре после этого женился и Шостакович.
Скромное счастье
С женщиной, которая стала его женой и матерью его детей, он впервые познакомился в Пушкине: Шостакович работал там над оперой «Нос» по мотивам повести Гоголя, а восемнадцатилетняя Нина Варзар, студентка физико-математического факультета ЛГУ, приезжала туда играть в теннис. Стройная, гибкая, в белом платье. Нина великолепно играла и заразительно смеялась. Не влюбиться в нее было просто невозможно…
Матери Нины, известному астроному, Шостакович не понравился: она сочла, что в житейском смысле Дмитрий несостоятелен, а значит, хорошего мужа из него не получится. Однако годы шли, дружба между Ниной и Дмитрием становилась все теснее, а успехи Шостаковича все заметнее. Дмитрий предложил Нине руку и сердце, получил ее согласие и одобрение будущей тещи. Правда, свадьба все время откладывалась.
Оксана Дворниченко в книге «Дмитрий Шостакович. Путешествие» писала:
«Однажды в назначенный день Шостакович не явился на собственную свадьбу: сказались его нервозность, перемены настроения».
И все же 28 апреля 1932 года Дмитрий Шостакович наконец женился на Нине Варзар. Втайне от своей матери, боясь препятствий с ее стороны. Расписались они в Пушкине. Софью Васильевну поставили перед свершившимся фактом.
Месяц спустя Дмитрий писал матери: «В общем, жизнь прекрасна! Новостей у меня никаких. Занимаюсь тем, что и душой и телом ощущаю свое скромное счастье…»
Нина Васильевна Варзар оказалась идеальной супругой для гения. Она взяла на себя абсолютно все житейские проблемы, к которым композитор был либо равнодушен, либо неприспособлен. После окончания университета Нина Васильевна работала в физической лаборатории. Подруге она рассказывала:
– Едва я приходила на работу и начинала эксперимент, как Митя звонил и спрашивал, когда я вернусь.
И грянул гром…
Дмитрию Шостаковичу было 22 года, когда состоялась премьера его первой оперы – «Нос». И 26 лет, когда была поставлена «Леди Макбет Мценского уезда», опера по мотивам повести Лескова, задуманная Шостаковичем еще в детстве под влиянием иллюстраций Бориса Кустодиева. Она с успехом шла на сцене полтора года, а потом грянул гром – разгромная статья «Сумбур вместо музыки» в газете «Правда» и последовавшая за ней ожесточенная травля Шостаковича.
Даже в провинциальных газетах печатались обращения «простых рабочих» и «простых крестьянок», которые высказывали свое возмущение чуждой им музыкой. Его принялись клеймить критики, прежде превозносившие композитора, и коллеги, правда, не-которые лишь по-отечески журили «заблудшего юношу», чрезмерно «оторвавшегося от народа».
Вступился за Шостаковича Тухачевский, которого вскоре арестовали. Чудом избежал ареста и сам композитор.
Если бы не поддержка жены, Шостакович не смог бы выдержать всего этого… Супруге композитор посвятил немало произведений, в том числе и оперу «Леди Макбет Мценского уезда». Вместе они пережили многое в те годы: не только травлю, но и внутрисемейные сложности – Шостакович вдруг увлекся красивой студенткой… Дело дошло до развода, после которого они поженились вновь.
У Нины Васильевны были больные почки, и врачи не рекомендовали ей рожать. Но она решила рискнуть, потому что Дмитрий очень хотел детей. В 1936 году появилась на свет дочь Галина. Два года спустя – сын Максим.
Чем ночь темней, тем ярче звезды…
Летом 1941 года дети Шостаковича с няней находились на даче. Когда объявили, что началась война, их перевезли в город, а сам композитор пошел записываться добровольцем на фронт, защищать родину.
– В начале войны 22 или 23 июня – я подал заявление о приеме меня добровольцем в Красную Армию, – вспоминал Шостакович. – Мне сказали, чтобы я подождал. Второй раз… мне было сказано: мы вас примем, а пока идите и работайте там, где работаете… Я снова стал проситься в Красную Армию. Меня принял комиссар. Выслушав мой рапорт, он сказал, что взять меня в армию очень трудно. Он выразил уверенность, что я должен ограничить свою деятельность писанием музыки.
И Шостакович писал. Уже в первые дни войны им были написаны десятки песен и романсов для фронтовых бригад. И 7-я симфония уже гремела в его душе…
– Я начал писать партитуру в первые дни Отечественной войны, а как писал – сказать сложно. Я работал в то время в консерватории и взял на себя обязанности пожарного. Я нес службу на крыше, а между налетами, в интервалах, писал мою партитуру. Я не мог оторваться от нее и все время писал, писал и писал…
Началась блокада Ленинграда. Шостаковича вопреки его воле хотели эвакуировать. Он же считал, что в Ленинграде он будет гораздо полезнее. Но 1 октября 1941 года его с женой и детьми все же заставили эвакуироваться. Транспортным самолетом вывезли в Москву, а оттуда поездом в Куйбышев. Самым ценным, что Шостакович вез с собой, была еще не законченная партитура 7-й симфонии.
Премьера ее состоялась в Куйбышеве 5 марта 1942 года. 29 марта 7-ю симфонию играли в Москве, в Колонном зале Дома союзов. С первых тактов стало ясно, что это великое произведение, сравнимое только с «Реквиемом» Моцарта и «Аллегро с огнем» Бетховена.
Дирижер Сергей Кусевицкий, эмигрировавший в США, сказал в интервью:
– Чем ночь темней, тем ярче звезды. В эпоху мировой трагедии и разрушений создаются ценности незыблемые, высшего и вечного порядка. В той стране, где вторгшийся варвар несет разрушения, на дымящемся пепелище мирной жизни родилось одно из величайших произведений мирового искусства…
А 9 августа – именно в этот день Гитлер планировал захватить Ленинград – состоялась самая важная премьера 7-й симфонии: ее сыграли в блокадном городе. Чудом уцелевшие музыканты Большого симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета, полуживые от голода, играли симфонию борьбы. Дирижировал Карл Элиасберг, ис-худавший, похожий на скелет. В списке оркестрантов были отмечены музыканты, которые не дожили до премьеры, – 27 фамилий. Это было уникальное исполнение. Восемьдесят минут абсолютного торжества духовности над варварством и насилием.
После того как 7-я симфония прозвучала в Америке и Англии, английский журнал Тime вышел с портретом Шостаковича на обложке: композитор был изображен в каске пожарного, на фоне пылающего Ленинграда.
В этом городе оставались его родные. Мать, сестра, племянник, родные жены.
– Изредка оттуда приходят письма, которые необычайно тяжело читать, -признавался Шостакович писательнице Мариэтте Шагинян. – Например, съедена моя собака, съедено несколько кошек…
Он не оставлял хлопот вывезти родных из Ленинграда даже тогда, когда сам надолго слег с тифом, и в конце концов ему это удалось.
«Такой несерьезный человек не может быть автором государственного гимна…»
В 1943 году Дмитрий Шостакович перебрался в Москву. Переезд был связан в том числе и с тем, что композитора привлекли к работе над гимном СССР, к которой Шостаковича пригласили еще в 1942 году.
В книге Соломона Волкова, которого многие обвиняют в вольном обращении с тем, что ему рассказывал композитор, финал конкурса гимнов описан так:
«Стало очевидно, что величайшему ценителю и знатоку гимнов всех времен лучшим кажется мой с Хачатуряном. Но, по мнению Сталина, требовалось кое-что изменить в припеве. Он спросил, сколько времени нам потребуется, и я сказал, что пять часов. На самом деле мы, наверно, сделали бы это за пять минут, но я подумал, что будет несолидно сказать, что мы можем сделать это тут же, пусть только немного подождут. Можете вообразить себе мое удивление, когда я увидел, что этот ответ страшно возмутил Сталина. Он, очевидно, ожидал чего-то другого.
Сталин медленно говорил и медленно думал, он все делал медленно. Ему надо было размышлять. Это – государственное дело, государственный гимн, тут надо семь раз измерить и один раз отрезать, а Шостакович говорит, что может внести исправления за пять часов. Это несерьезно. Такой несерьезный человек не может быть автором государственного гимна…Так или иначе, Сталин осуществил свою угрозу: гимном назначили песню Александрова».
Опять травля…
А в 1948 году начались очередные гонения. Под огонь разоблачителей «антинародной музыки» попали также Сергей Прокофьев, Арам Хачатурян, Вано Мурадели, Николай Мясковский, Виссарион Шебалин. От переживаний Прокофьев тяжело заболел, собственно, от этой болезни он так и не оправился. Шебалина разбил паралич. Мясковский слег с инфарктом. Шостаковича уволили из консерватории.
Приказом Главного управления по контролю за зрелищами и репертуаром от 14 февраля 1948 года многие его сочинения запретили исполнять и транслировать по радио. А чтобы было больнее, с курьером прислали список запрещенных произведений и заставили расписаться в получении. Шостакович был на грани самоубийства.
Нина Васильевна увезла его в санаторий, надеясь, что там удастся переждать эту бурю… Не удалось. В окна комнаты Шостаковича летели камни: «народ» выражал отношение к композитору, объявленному антинародным.
Перед очередным съездом Союза композиторов «формалистам» стали намекать, что их могут простить, если они открыто, с высокой трибуны признают свои ошибки. Бывшие ученики и многие друзья советовали Шостаковичу все-таки выступить на съезде. Боялись, что в противном случае его просто уничтожат. Они не понимали, что уничтожить его может унижение, которое ему придется пережить.
И все-таки Шостаковичу пришлось выступить. Впоследствии композитор с горечью рассказывал об этом дне музыковеду Марине Сабининой:
– Тогда, в 1948 году, велели нам, «формалистам», выступить с самокритикой… Не надо было приходить. Прокофьев умнее, отписался, прислал письмо – суховатое, холодное, но вроде согласен, что допускал некоторые ошибки… Мясковский уже слег и на собрание не явился. А я вот – пришел… Вылез я на трибуну, стал читать вслух кем-то состряпанный гадкий, глупый бред. Да, читал, унижался, читал эту якобы «свою» речь – читал как последнее ничтожество, совершенно как паяц, петрушка, кукла картонная на веревочке!!!
Музыку его вновь исполняли – Сталин лично распорядился снять с нее запрет, а также разрешил композитору выезжать за границу, но Шостаковича это не радовало.
«За последнюю неделю, или несколько больше, я сильно постарел, и этот процесс постарения идет вперед с неслыханной быстротой, – писал он вскоре после Съезда композиторов своему другу, профессору консерватории Исааку Гликману. – Физическое постарение, к сожалению, отражается и на потере душевной молодости…»
«Разве можно кого-нибудь винить, если смерть?»
Он совсем сдал в 1954 году, когда скоропостижно скончалась Нина Васильевна Шостакович. Ей было 43 года. Она умерла в Армении, куда ежегодно ездила изучать природу космических лучей на горе Арагац. Когда кто-то из пришедших попрощаться с Ниной Шостакович стал обвинять врачей, Дмитрий Дмитриевич возмутился:
– Как же так можно говорить… ведь смерть… Разве можно кого-нибудь винить, если смерть…
Хоронили на Новодевичьем кладбище.
– Вот и мне здесь есть местечко, – сказал Шостакович. Он предложил не произносить никаких речей, просто постоять в тишине…
Смерть жены едва не сокрушила весь мир Дмитрия Дмитриевича. Он просто не умел без нее жить – как в духовном плане, так и в материальном.
«Он чувствовал себя защищенным под ее крылом», – писал много лет спустя его сын Максим. А одной из подруг жены композитор признался:
– Знаете, по моему характеру я совершенно неспособен к связям. Мне нужно, чтобы женщина, жена, жила со мной, была рядом.
Неподходящая спутница Маргарита Кайонова, вторая жена
Шостакович женился еще дважды. Второй его брак поверг в недоумение всех. Маргарита Андреевна Кайонова казалась совершенно неподходящей спутницей для композитора: работник ЦК ВЛКСМ, человек, далекий от музыки.
«Она добрая женщина и, надеюсь, будет хорошей женой и матерью детям», – написал Дмитрий Дмитриевич в июле 1956 года, вскоре после того, как расписался с Кайоновой. Он говорил, что очень тяжело переносил одиночество…
Но семьи не получилось. Знакомые считали, что Маргарита Андреевна просто не понимает, чем ее муж заслужил свою всемирную славу, не понимает ценности его искусства. Кроме того, она не скрывала своего антисемитизма и корила Шостаковича за то, что у него половина друзей – евреи, он принимает их у себя в гостях, а это же опасно.
Прожили вместе они недолго, в семейном архиве Шостаковичей даже не сохранилось ее фотографий. Зато Маргарита Андреевна, как говорили, выйдя замуж снова, держала на видном месте портрет Шостаковича. Возможно, из гордости, что была женой знаменитого композитора, или из благодарности – после развода Шостакович купил ей квартиру и во-обще оставил ее полностью обеспеченной.
Примерно в этот период он случайно встретился на Арбате со своей первой любовью: Татьяна Гливенко, сильно располневшая и постаревшая, приехала в центр за покупками. Единственный сын Татьяны Ивановны погиб от удара молнии, муж умер, и она жила у невестки, в квартире на окраине Москвы, помогала по хозяйству. Жизнь очень далеко развела бывших влюбленных…
Но им было что вспомнить, и они несколько раз встречались – чтобы поговорить о прошлом. Однако прежней близости между ними уже возникнуть не могло.
Их проклинали современники, им завидовали небеса…
В третий раз Шостакович женился в 1962 году. Ему было 56 лет. Его избраннице, Ирине Антоновне Супинской, – 27.
Когда Дмитрии Дмитриевич и Ирина Антоновна поженились, мало кто не сплетничал – дескать, молодая и бойкая окрутила знаменитого старца. Больше сочувствовали: «Ведь Митя – совсем развалина, а она – молодая женщина, – все взяла на себя».
Дело в том, что на нервной почве у Шостаковича уже давно начала развиваться болезнь, поначалу врачам казавшаяся загадочной: немела правая рука. Постепенно онемение и слабость стали распространяться по всему телу. Шостакович неоднократно ложился в больницу, но помочь ему не могли.
Знакомы они были до свадьбы около шести лет, но сугубо по работе. Ирина относилась к Шостаковичу с восторженным трепетом, а когда он заболел, попал в больницу – навещала, старалась поддержать. Поддержка переросла в дружбу, дружба – в любовь.
Ирина Антоновна Шостакович вспоминала:
– Дмитрий Дмитриевич довольно быстро сделал мне предложение, а я также быстро сказала, что это невозможно… Потому что возраст, его дети – почти мои ровесники. Потому что знаменитость, будут говорить: поймала… Прошел еще год, когда мы не виделись. А потом встретились и – сразу оба пошли навстречу друг к другу. Я уж даже не помню, как все это было. Но, во всяком случае, Дмитрий Дмитриевич был человек старого воспитания. Он сделал мне предложение, потом представил своим друзьям, познакомил, послесвадебные визиты мы делали. Ну, так и стали жить – поживать
2 июня 1962 года Шостакович писал другу:
«Я женился! Мне хочется приехать в Ленинград и показать тебе мою избранницу. Это надо было, конечно, сделать до женитьбы, но все хорошо. Я, кажется, счастлив. Ирина очень смущается, встречаясь с моими друзьями. Она очень молода и скромна. Она служит лит. редактором в издательстве «Советский композитор». С 9 до 17 она сидит на службе. Она близорука. «Р» и «Л» не выговаривает. Отец ее поляк, мать еврейка. В живых их нет. Отец пострадал от культа личности и нарушения революционной законности. Мать умерла. Воспитывала ее тетка со стороны матери, которая и приглашает нас к себе под Рязань. Как называется это место под Рязанью, я забыл. Родом она из Ленинграда. Вот краткие о ней сведения. Была она и в дет. доме и в спец. дет. доме. В общем, девушка с прошлым».
На краю небытия
К шестидесятилетию Шостаковича в Ленинграде открыли фестиваль «Белые ночи». Газеты пестрели заголовками: «Замечательный музыкант, пламенный патриот».
Один из друзей Шостаковича писал в те дни:
«Раньше все как один не понимали и возмущались. Теперь все как один понимают и восторгаются. Было некритическое подражание западному декадентству, стало сознательное следование русскому реализму. Раньше – неврастения, теперь – здоровье. Прежде – антинародное, нынче – народное. Сперва «у Шенберга», потом – «у Мусоргского». Но существо в том, что все это «масштабное», «государственное» переменило оценку к нему, а он свою оценку не изменил».
Состояние здоровья композитора ухудшалось:
– Я совсем беспомощен в бытовых делах. Я не могу самостоятельно одеваться, мыться и т.п. В моем мозгу будто испортилась какая-то пружина, после 15-й симфонии я не сочинил ни одной ноты. Это для меня ужасное обстоятельство.
На самом деле он сочинял музыку беспрестанно, а вот записать ее не мог – не слушалась рука.
Летом 1973 года Шостаковичу разрешили уехать для обследования и лечения в США. Но и американские врачи были бессильны. После консилиума они пригласили Ирину Антоновну и сказали:
– В этой стране нет средств, чтобы помочь вашему мужу. Как вы хотите, чтобы мы ему об этом сказали?
Она ответила:
– Скажите правду, но все-таки не лишайте его надежды.
Однако Шостакович все понял. Для него это был приговор: он больше не мог писать – значит, он больше не сможет записывать музыку…
Но все же он пытался: поддерживая левой рукой бессильную правую. Быстро уставал, но как только чувствовал, что снова может сесть к столу, – снова брался за перо. Музыка жила в его душе. Но тело подводило, препятствовало тому, чтобы вывести музыку в мир… Жена помогала ему, как могла. Буквально водила под руки:
– Осторожно, Митя, здесь ступенька вниз… А здесь ступенька вверх…
В декабре 1973-го у Шостаковича в левом легком обнаружили опухоль. Это был рак, неизбежная смерть… От него снова пытались скрыть тяжесть его положения, но он, конечно же, все понял. Когда ему предложили госпитализацию, он предположил, что из больницы уже не выйдет. Попросил отвезти его к дому, где жил когда-то подростком и писал свою 1-ю симфонию. Потом захотел проехаться по городу, попрощаться с любимыми местами…
Перед глазами прошла вся жизнь…. И вот теперь он – народный артист СССР и Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии и пяти Сталинских премий, Государственной премии СССР и Государственной премии РСФСР имени М. И. Глинки. Награды нашли своего героя, но здоровья не осталось совсем.
4 июля 1975 года Дмитрий Дмитриевич лег в больницу. У него была не закончена Соната для альта и фортепиано. Кажется, именно она удерживала его на краю небытия. Шостакович отпросился из больницы, чтобы ее закончить. Закончил. И поставил точку: вернулся в палату и… 9 августа в 18.30 скончался.
Подготовила Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти»; e-mail: rossinskiye@gmail.com
Литература:
Его произведения:
1. Шостакович Д. Д. Избранные статьи, выступления, воспоминания / Ред. А. Тищенко. – М.: «Советский композитор», 1981.
2. Шостакович Д.М. Статьи и материалы /Сост. и ред. Г. Шнеерсон. – М.: «Советский композитор», 1976.
О нем:
1. Акопян Л. О. Дмитрий Шостакович. Опыт феноменологии творчества. – СПб.: «Дмитрий Буланин,» 2004.
2. Волков С. Шостакович и Сталин: художник и царь. – М.: «Эксмо», 2004.
3. Грум-Гржимайло Т.Н. О Шостаковиче. – М., «Знание», 1990.-56с. – (Новое в жизни, науке, технике. Серия «Искусство», №12)
4. Д. Д. Шостакович: Сборник статей к 90-летию со дня рождения /Сост. Л. Ковнацкая. – СПб.: «Композитор», 1996.
5. Д. Шостакович о времени и о себе, 1926-1975 / Составитель М. Яковлев. – М.: «Советский композитор», 1980. – 375 с.
6. Данилевич Л. В. Дмитрий Шостакович: Жизнь и творчество. – М.: «Советский композитор», 1980.
7. Дворниченко О. Дмитрий Шостакович: путешествие. – М.: «Текст», 2006.
8. Дворниченко О. Москва Кремль Шостаковичу. – М.: Текст, 2011. – 669 с. – 3000 экз.
9. Житомирский Д. В. Шостакович официальный и подлинный //Даугава. – 1990. – № 4.
10. Лукьянова Н. В. Дмитрий Дмитриевич Шостакович. – М.: «Музыка», 1980.
11. Максименков Л. В. Сумбур вместо музыки: Сталинская культурная революция 1936-1938 гг. – М.: «Юридическая книга», 1997. – 320 с.
12. Мейер К. Шостакович: Жизнь. Творчество. Время /Перевод Е. Гуляевой.- СПб.: «Композитор», 1997. – 559 с.
13. Миловидова Н. С. Композиторы в истории музыкальной культуры Самарского края: учеб. пособие / Н. С. Миловидова.- Самара: Самар. гос. акад. культуры и искусств, 2014.- С. 58-72. – 278 с. – 500 экз.
14. Михеева Л. В. Жизнь Дмитрия Шостаковича. – М.: «Терра», 1997. – 368 с.
15. Петров В. О. Творчество Шостаковича на фоне исторических реалий XX века. – Астрахань: «Изд-во ОГОУ ДПО АИПКП», 2007. – 188 с.
16. Прокофьева Е. Чем ночь темней, тем ярче звезды/Елена Прокофьева//Гала – Биография. -2011.- №9.- Стр.111-120.
17. Прокофьева Е.В. Умнова Т.В. Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью/ред. М.П. Николаева.- М.: АСТ, 2013.- (Серия «Любовь в СССР»).- 352 с.
18. Сабинина М. Шостакович-симфонист: Драматургия, эстетика, стиль. — М.: Музыка, 1976.
19. Хентова С. М. В мире Шостаковича: Беседы с Шостаковичем. Беседы о композиторе. – М.: «Композитор», 1996.
20. Хентова С. М. Шостакович. Жизнь и творчество. – Л.: «Советский композитор», 1985. – Т. 1. – 616 с.
21. Хентова С. М. Шостакович. Жизнь и творчество. – Л.: «Советский композитор», 1986. – Т. 2. – 668 с.
22. Шостакович в Ленинградской консерватории: 1919-1930. – В 3-х т.т. – СПб.: «Композитор», 2013.