Судебный материал «Уходя, дверь закрывала на плотную тряпку, чтобы дети… не укусили кошку», опубликованный в «Вольном городе» в конце июля, вызвал большой резонанс.
История действительно дикая, она взволновала читателей, которые задают справедливые вопросы. Кроме того, из-за значительного объема какие-то важные детали остались за кадром.
Начнем с вопросов. Куда смотрели сотрудники органов опеки? Почему не они, а, в общем-то, посторонние люди забили тревогу?
Некоторые свидетели в суде рассказывали, как обращались в социальные службы за помощью. Вот показания одной из них:
– Примерно за год до случившегося я видела старшего ребенка, с ним на улице гулял сожитель Каролины. У меня дочь старше этого мальчика на полгода, то есть возраст примерно одинаковый, значит, и развитие должно быть таким. А малыш не ходил, не разговаривал, выглядел плохо: огромный живот, не ухоженный, грязная одежда и голодный взгляд.
Я позвонила в органы опеки, разговаривали со мной неохотно. Всё же инспектор выслушала, записала адрес и мои координаты. Через некоторое время она связалась со мной, сказала, что там всё хорошо: у ребенка есть отец. И уточнила, что мальчик действительно худенький.
Я не согласилась с этим и обратилась в Самару – в общественную организацию защиты и поддержки детей. Там сказали, что можно привлечь к уголовной ответственности родителей за оставление малыша в опасности…
Позиция сожителя, который старался не вмешиваться в «воспитание» детей, тоже вызывает определенные вопросы. Вот что в суде рассказала инспектор по делам несовершеннолетних отдела полиции № 1:
– Нам поступило сообщение о том, что в квартире на улице Фрунзе без присмотра остались малолетние дети. Я выехала на место, возле подъезда меня ждала подруга Каролины, которая с ней пила накануне.
Мы долго стучали в дверь квартиры, никто не отозвался. Соседка сообщила, что у нее есть номер телефона сожителя этой «матери». Я позвонила ему, мужчина ответил, что он сейчас на работе, а Каролина с детьми находится в гостях у родственников в Ульяновской области.
Тогда я несколько раз позвонила самой «матери», она не снимала трубку. Мы опять подошли к закрытой двери и услышали плач детей. Было принято решение войти в квартиру. Прибывшие сотрудники МЧС вскрыли дверь, в лицо сразу ударил затхлый запах. На кухне стоял тазик с кашей, в которой ползали черви.
Дети лежали в кроватках без матрацев, были очень истощены, особенно младший. У него вид был… как у мертвого.
В душной комнате – тараканы, мухи, клопы, грязь. Окна закрыты и дверь, свежий воздух сюда совсем не поступал. Еды в квартире, усыпанной насекомыми, не было, воды для детей – тоже. И ни одной игрушки…
Детей увезли в больницу, младший пролежал там почти месяц. Сначала было всё грустно, поскольку речь шла о хронической белково-энергетической недостаточности тяжелой степени. Иными словами, малышей кормили мало или совсем про них забывали. Они могли у-ме-реть!
И вот на этом фоне слова сожителя о том, что «домочадцы» гостят в соседней области, воспринимаются как желание скрыть тяжкое преступление. А если бы сотрудник полиции не проявила настойчивость и вернулась в отдел? Дети тогда бы выжили или нет?
Дело в том, что одна из соседок сообщила, что Каролина однажды пропала на три месяца, а сожитель работал сутками, охраняя различные объекты. Получается, что старший сын (младший тогда еще не родился) был закрыт в квартире без еды. И так продолжалось достаточно долго.
И снова вопросы: почему сожитель, видя безобразное отношение Каролины к детям и особенно к старшему сыну (била за то, что просил еду), ничего не предпринял? Разве он не соучастник преступления? Он, взрослый человек, не понимал, что малыши могут погибнуть в душной комнате без еды и воды?! Не верю!
Кстати, когда в суде зачитали первые показания обвиняемой, она от них наотрез отказалась: мол, не гуляла, не била, не бросала одних и так далее. Стала говорить, что в следственном изоляторе была лишена банальных бытовых условий и медицинской помощи, подвергалась моральному и физическому давлению, после чего подписывала пустые бланки.
– Показания я давала при адвокате, но было давление со стороны сотрудников полиции, в том числе дознавателя. Она обещала меня отпустить, если подпишу написанные показания. При этом следователи на меня давления не оказывали…
– Если на вас оказывалось давление, то почему признательные показания давали на протяжении всего предварительного следствия?
– Не могу объяснить, – ответила подсудимая.
Чувствовалось, логика – не ее конек. Хотя при каждом удобном случае она говорила, что скучает по семье. Любящая мать обязательно бы упомянула про детей, а здесь звучало «семья».
Обычно суд признает наличие несовершеннолетних детей как смягчающее наказание обстоятельство. Но не в этот раз! Потому что совершила преступление, направленное против интересов собственных ребятишек. Читатели считают, что вынесенный приговор – шесть лет два месяца колонии общего режима – слишком мягкий для такой «матери». Вполне возможно.
Надо иметь в виду, что до суда Каролина находилась под арестом, значит, часть срока, хоть и малую, она уже отбыла. Один день содержания под стражей приравнивается к полутора дням отбывания в колонии общего режима.
Некоторые читатели, требуя «кукушке» самых суровых кар, подчеркивали, что этот случай особенный и единичный.
Увы! В 2021 году я опубликовал судебный очерк про нетрезвую жительницу Автозаводского района, которая регулярно и с удовольствием издевалась над сыном-школьником. Материал назывался «Мама прижигала меня сигаретами: я плакал, она смеялась».
Бедный ребенок приходил в школу то с поцарапанным лицом, то с шишкой на голове. На все расспросы отвечал неохотно и односложно: дескать, сам дома ударился о дверь. Однажды не выдержал и рассказал, что его постоянно бьет мама.
– Летом она велела не снимать футболку, чтобы никто не видел синяки. Хотя было очень жарко, но я терпел, – признался ученик начальных классов.
А потом добавил:
– Пьяная мама неожиданно подошла и приложила зажженную сигарету к моей ноге. Я заплакал, а мама стояла и смеялась. Потом она приложила сигарету к моей руке. Я пытался вырваться, она схватила за руку и снова ткнула горящей сигаретой. Мне казалось, что это никогда не кончится.
Когда вырвался, хотел убежать, но дверь комнаты была закрыта. Мама потушила сигарету, легла на диван и уснула. Тогда я открыл шкаф, взял кусочек ватки и прикладывал к ранкам. Было очень больно, но я терпел молча, боялся, что мама проснется и всё повторится.
В комнате, где мы жили, стояли диван и кровать. На диване спал я, на кровати – мама с каким-то мужиком…
Эта «мать» получила четыре года колонии, хотя гособвинитель просил назначить наказание более строгое.
В том же году и в том же районе были осуждены супруги за издевательства и убийство малышки: отчима приговорили к 19 годам колонии строгого режима, а мать ребенка – к 4 годам. И этот печальный список можно продолжить…
Читайте Леденящая кровь история из Тольятти
Сергей Русов, «Вольный город Тольятти»