— Экономические кризисы по-разному влияли на АВТОВАЗ. Кризис 98-го года спас предприятие. Кризис 2008 года привел к многомиллиардным вливаниям из федерального бюджета. Что автогиганту следует ждать от кризиса 2015 года?
— Если бы я знал, то был бы не здесь. Если бы я умел предсказывать, то сейчас сидел где-нибудь на пляже. Один вариант — мы можем ничего не делать. Просто отключить электричество и перестать работать. Но это не вариант. Сегодня у нас очень немного автомобилей в запасе. Я был очень удивлен, когда, приехав в январе этого года на завод, обнаружил в запасе 51 одну тысячу изготовленных автомобилей. Сейчас в целом в дилерской системе по всей стране у нас находится 23 тысячи непроданных машин. Скажете, мало? Но по моему мнению, это хорошо — иметь именно такую проблему. Потому что, когда у тебя 51 тысяча, не нужно производить.
Скорее всего, будет краткосрочный кризис. Если будет так, то это выгодно для АВТОВАЗа. Но это не значит, что нам будет легко.
— Почему выгодно?
— Сегодня мы гораздо лучше организованны, более гибки, у нас 81% из структуры затрат для продуктов «Лада» — в рублях. У нас есть план, в основу которого заложено, что в следующем году рынок в России будет 1,9 млн автомобилей. Если он будет меньше, мы знаем что делать. Если будет намного-намного меньше, мы тоже знаем что делать. Самое важное — быть достаточно гибким, чтобы соответствовать спросу. «Лада» не слишком сильна по экспорту. Но кризис дает нам новые возможности. Хотя наш первый приоритет — быть успешными на собственном рынке.
Одна из важных задач — понять, что происходит с нашими дилерами и поставщиками. На них кризис повлияет больше. Но, на мой взгляд, всем нашим конкурентам будет труднее, чем нам.
— В нынешней непростой экономической ситуации в России многие иностранные автопроизводители заявили о прекращении поставок в Россию. Насколько это повлияет на продажи вазовской продукции?
— Трудно сказать. Но мы играем в одном сегменте — автомобили до 600 тысяч рублей. Мы теряли долю рынка до 39%. Сегодня мы вернули потерянное. И наша доля составляет 42%. Но в скором будущем некоторые из наших конкурентов прекратят свою деятельность в России. Я могу сказать какие, но не хочу. Очень мало кто из новых придет на рынок России, но как минимум пять уйдут. Это нормально.
— Кого вы видите основными конкурентами «Лады»?
— В первую очередь это конкуренция внутри «семьи». Конкурируем с «Ниссан Альмера», «Рено Логан», «Рено Солярис». Это основные конкуренты. И здесь нам надо понять, какие у нас преимущества. Понятно, что «Гранта Лифт Бэк» лучше, чем «Солярис». Мы просто не сделали одну важную работу, не донесли до потребителя, почему «Лады» лучше. Во-первых, она стоит на 150 тысяч рублей меньше. Во-вторых, стоимость владения примерно на 50% меньше. Потому что наши запчасти стоят вполовину дешевле запчастей наших конкурентов.
— Китайскую «угрозу» вы не рассматриваете всерьез?
— «Лада» сильна в регионах. И китайцы нацелены на регионы. Но все китайцы потеряли долю рынка больше, чем мы. Но я люблю конкуренцию.
— Говорят, что в наших вазовских дилерских центрах невозможно перед Новым годом приобрести автомобили «Лада». Это так?
— Нет. У нас сеть по стране примерно 400 дилеров. Некоторые очень сильные. У них нет машин — у других их много. Сейчас мы решаем, как переместить эти машины.
Но до конца года мы произведем 23 тысячи автомобилей «Лада» и доукомплектуем еще 2000, которые недоукомплектованы на данный момент. Мы также смотрим, не сможем ли мы производить еще насколько дополнительных дней, но для этого ждем решение маркетинга, какие автомобили нужны продавцам. Например, мы могли бы еще собирать 5 дней в Ижевске. Но у нас не будет людей, которые стоят в очереди за автомобилем. Легко это сказать, но трудно сделать. Однако сегодня мы точно знаем, сколько автомобилей есть у каждого дилера. Вчера вечером мне было нечем заняться, и я посчитал автомобили, которые стоят у нас на отгрузочной площадке… Это шутка. Но я точно знаю, что у нас 1968 авто. Я сказал: «Отгружайте их». Но, как выяснилось, у 420 из них нет заказчиков.
Что мне нравиться в этой работе — здесь все дело в деталях. Я знаю, как работать с деталями. Но если что-то работает, то я стою в сторонке.
— В преддверии надвигающегося кризиса сумеете ли вы сохранить ранее озвученную цену «Лада Веста» в районе 400 тысяч рублей?
— Да и нет. Я люблю математику. Когда просчитывали цену 400 тысяч рублей, мы исходили из курса 42 рубля за евро. Я не знаю, какой будет курс в сентябре 15 года. Если евро к рублю будет 42, то останется 400 тысяч, если будет 55, то, может быть, цена «Весты» будет 500. Если будет 70 рублей, может быть, 550 тысяч рублей. Но самое важное, это будет конкурентно относительно продукции других производителей.
Сегодня меня не так волнует цена, как обеспечение должного качества «Весты». И мы не будем собирать автомобилей больше, чем мы можем выпустить в хорошем качестве. Тут не нужны компромиссы.
Сейчас мы сосредоточены на том, чтобы выпустить автомобиль в должном качестве 25 сентября. Что мне нравиться в России: то, что занимает в Европе неделю, можно сделать за один день в России. Можно дать задание русским на неделю, но они все будут делать за 1 день. Изначальный план был сварить первый кузов в марте следующего года. Я сказал людям, что мы будем варить кузов 1 ноября 14 года, и 30 октября мы сделали это.
До конца года мы соберем 20 предсерийных машин. Недавно к нам приезжали гонщики, и мы дали им прокатится на таком автомобиле. Они были впечатлены.
— Вы уверены, что сможете вернуть за руль «Лады» автолюбителей, которые уже пересели на иномарки?
— Да. Думаю, я сделал немало ошибок на АВТОВАЗе, но я горжусь, что мы продали свои служебные иномарки. Теперь весь заводской менеджмент живет с плюсами и минусами нашей продукции. Два месяца назад я ехал в аэропорт, и на моей машине остановился двигатель. Это было не очень хорошо. Но я понял, что у нас проблемы. Я проанализировал их. Мы поставили двигатель «Приоры» в «Ларгус». Во-первых, мы их делаем; во-вторых, они лучше; в-третьих, у них более выгодная себестоимость.
Отсюда 12 часов езды до ГАЗа, где собирались «Волги». Нам пришлось закрыть этот проект. Мы шли к этому 10 лет. Но каждый раз, отправляясь в подразделения инжиниринга, я опасался, что они там втайне в подвале разрабатывают новую «Волгу». Потому что они все время что-то разрабатывали. И мне это нравились. На ВАЗе хорошие инженеры. Но они больше работают над бумагами. А я хочу, чтобы они больше работали над продуктами. И что приятно, наши инженеры все больше и больше понимают, что от них хотят потребители.
Двадцать лет была очень большая трудность с закрыванием задней двери на «Ладе». Я спросил: почему вы так долго ждали? Мы решили эту проблему за 3 месяца! Что мы сделали? Мы изменили стабильность кузова в районе двери. Перешли от стабильности 70% к 95%. Мы поменяли уплотнители. Поработали с нашими локальными поставщиками и поменяли блок замка. Мы не решили проблему на 100%, но на 90% решили. Теперь работаем над оставшимися 10%. На днях смотрел последние обновления на «Приоре». Мы меняем ручку двери и замок. И отличный результат!
— Какое, на ваш взгляд, самое большое достижение и самое больше разочарование за этот год на АВТОВАЗе?
— Каждое утро в 6.45 я встречаюсь со своими героями — это команда производственников. Совещание начинается за 15 минут до начала рабочей смены. Это показывает уважение к рабочим. Люди говорят, что раньше три недели уходило на то, чтобы донести письмо до 23-го этажа высотки и еще 2 недели на то, чтобы оно спустилось вниз. Сегодня я подписал 3 приказа в 6.45. Потому что люди знают, где я нахожусь в это время. Этим я горжусь.
Чем я больше всего разочарован? Это изменение имиджа «Лады». Не должны люди продолжать смеяться над нами. Я думаю, тут у меня не получилось. Может быть, я неправильно понял интерес к АВТОВАЗу со стороны средств массовой информации. Когда я работал в группе ГАЗ, мы попадали в «Новости» два раза в месяц. Здесь же о нас пишут каждый день. Если бы мне пришлось все делать заново, то я бы встретился с журналистами в первый же день. Это моя ошибка.
Я бы намного раньше начал проводить встречи с рабочими, потому что они знают проблемы изнутри и предлагают решения. Мне не нравиться это говорить, но никто из руководителей не сказал мне, как сложна система начисления зарплаты на предприятии. А рабочие сказали. Никто не сказал, что зарплата мастера была неправильной.
Я учил русский в школе. И умею читать по-русски. Пару недель назад я получил на электронную почту письмо от одного из мастеров. Он рассказал, что мастера не получили прибавку к зарплате в 500 рублей. Написал: «А вы знаете, что мастера не получили премию за идеальную явку на работу?» Я не знал. Я собрал в один день 400 мастеров и сказал: «С завтрашнего дня зарплата вам повышается на 25%. С завтрашнего дня премия будет выплачиваться и вам». Мы же всегда говорили, что мастера — это рабочие. Они не белые воротнички. Мы должны следовать правилам.
— Вы когда-то сказали, что оказались не в то время и не в том месте. Что для вас «то время» и «то место»?
— Мне было бы скучно жить в правильное время в нужном месте. Когда я начинал как вице президент по закупкам на СААБе, компании тоже были нужны деньги. Мой предшественник (его воспитывали в Великобритании) имел большой офис, трех секретарей, дворецкого, и ему гладили газеты, прежде чем он брал в руки, — чтобы не испачкал типографской краской рубашку. Может быть, я бы хотел жить такой жизнью, но, думаю, мне бы надоело это через день. Тогда я жил в маленькой квартире в 28 квадратных метров. Но у меня была правильная работа, и мне это нравится.
— Перед Новым годом выплачена премия всем членам коллектива. Всем ли?
— Всем, кроме меня…Я шучу (по-русски). А точнее, всем кроме 4001 человека. За год у нас набралось 4000 нарушителей трудовой дисциплины, и мы вместе с профсоюзами решили их исключить из премирования. 10 тысяч человек, работающих на линии «Калина» — «Гранта», «Приора», Б0, получили по 8 тысяч рублей. Потому что они выполнили цели и по начальному качеству, и по гарантии. И примерно 30 тысяч человек получило премию 5000 рублей.
Вчера у нас были обсуждения, люди спрашивали: почему мне только 5, а не 8? Я постарался очень четко объяснить, что если ты работаешь над продуктом, то ты напрямую влияешь на потребителя. Если ты работаешь, например, в логистике, то да, твоя роль важна, но ты на самом деле не влияешь на конечный продукт.
Три недели назад мы заплатили 4700 работникам, у которых в течение года была идеальная явка, премию в 26 тысяч рублей. Многие люди реагировали негативно, но наверняка все подумали, что хорошо бы было это получить. У нас по-прежнему 10% абсентеизма каждый день. У руководителя на линии занимает много времени процесс расставления людей. Потому что никогда не знаешь, кто придет на работу. Это не помогает качеству. Люди задают мне вопрос: «Если я не буду в следующем году пропускать ни одного рабочего дня, получу ли я премию?». Да, получат.
Мы допустили некоторые ошибки. Кто-то не получил деньги, потому что пропустил работу из-за того, что ему надо было пойти на похороны. Это мы исправим. Нельзя, чтобы тебя исключали из премирования, потому что у тебя кто-то умер в семье. Это меня удивило на АВТОВАЗе. Я бывший военный. И я всегда заботился о своих людях. А здесь я не чувствовал, что руководители заботятся о своих людях.
— Вы работали в разных странах. Отличаются ли вазовцы от рабочих других автомобильных заводов?
— Я спросил нашего мэра: что характеризует тольяттинцев? Он сказал, что тольяттинцы открытые, любопытные и с большим сердцем люди. Что я увидел в Тольятти? У нас много хороших людей. Но много плохих традиций. Такое ощущение, что руководители прежде больше занимались сами собой.
— Каковы планы АВТОВАЗа на 2015 год?
— Мне губернатор помог ответить на это вопрос. В планах следующего года производить на 20% больше, чем в этом. Если рынок вернется, то будет еще больше. Но мы не будем собирать в запас. Сейчас слишком рано говорить, какая будет разбивка между моделями.
Не нужно планировать, что случиться катастрофа. Если такое произойдет, будем просто реагировать по ситуации. Работать в кризисе для меня дело обычное. Не зря шведы говорят, что, когда ветер дует в лицо, легче стоять прямо.
Цитата:
Бу Инге Андерссон, президент АВТОВАЗа:
— Я горжусь, что в последнее время заводчане называют меня на русский манер — Борис Иванович.
Анна Кондратьева, газета “Площадь Свободы”