Бездомным тольяттинцам есть, где переночевать.
У входа тольяттинского социального приюта красуется слоган «Мы разные, но мы равные». Однако воспринимать эту идею на сегодняшний день стоит как ориентирующую установку, но не адекватную действительности. Перед проблемой бедности встают самые незащищенные слои населения. А складывающаяся экономическая ситуация как в целом в стране, так и в Тольятти в частности, увы, заставляет нас обратить внимание на учреждения и инициативы по функциям, смежные приюту.
Истоки
Категория людей «без определенного места жительства» появилась не из просторечия, а из постановления правительства РФ 1996 года. Тогда в стране обратили внимание на то, что на улицах появились люди известного обличия, которым просто-напросто негде было жить. Появилась сеть учреждений: социальных гостиниц, домов ночного пребывания и им подобных. В Тольятти первый социальный приют был организован 12 августа 1998 года, а в августе 1999 года приют перешел в областное управление. Мы встретились с директором приюта Юрием Валентиновичем Суторминым, чтобы поговорить о том, куда могут обратиться люди в крайней кризисной ситуации жилищного характера и какими услугами они могут воспользоваться в бюджетном учреждении.
Первыми встречают медики
Социальный приют – это учреждение для временного пребывания. Для обычной категории бездомных предусмотрен период проживания от месяца до двух, шесть месяцев для людей с инвалидностью и до шести месяцев проживают люди, освободившиеся из мест лишения свободы. Последние представляют примерно 20% жителей приюта, а люди с инвалидностью, в большей части проживающие в здании в поселке Поволжском, составляют 15% жителей.
Чтобы стать постояльцем приюта, человеку достаточно всего лишь явиться и написать заявление. В первую очередь гражданина осмотрят медики, он пройдет флюорографию и обследование на кожно-венерологические заболевания, а затем начнется социальная работа. У 70% постояльцев при первом обращении обнаруживаются болезни, которые сперва лечат, а только потом заселяют людей в бюджетное учреждение.
В приемном отделении человек принимает душ. Выдаются новые вещи: трусы, носки, майки. Если ему дороги свои вещи, то в приюте есть специальная камера, где идет санобработка и прожарка вещей, а также обработка специальным химическим составом: в медкабинете всегда есть запасы мощного дезинфицирующего средства.
Можно без паспорта
Муниципальное социальное учреждение предоставляет койко-место и питание: в отделении ночного пребывания на Московском проспекте, 8а – одноразовое; в приюте, находящемся в поселке Поволжском, — трехразовое.
Прийти в приют можно и без документов. Его сотрудники оформляют паспорта, медицинские полисы, свидетельства о рождении, пенсионные удостоверения. Люди приходят – у них ничего нет, ни свидетельства о рождении, ни паспорта. Также сотрудники приюта проводят юридические консультации для граждан-постояльцев.
Очень важная процедура – расселение жителей в пансионаты для престарелых и инвалидов. Примерно 30-40 человек в год устраиваются из приютов именно в учреждения постоянного пребывания.
Большую часть психологической работы выполняют два социальных работника, которые работают со дня основания: Татьяна Макарова и Надежда Потапова. Именно они стараются вновь прибывшим помочь снова почувствовать себя людьми, полноправными участниками социума. Ведь общество зачастую отказывает в человечности таким людям. Они часто становятся объектами для травли среди подростков. Люди сторонятся их, а общая характеристика «бомж» уже давно стала ругательным словом.
Маугли каменных джунглей
Много разговоров идет о том, сколько у нас людей, лишенных крыши над головой. Как говорит Юрий Сутормин, полиция со здравоохранением называет число порядка двух тысяч человек. Общественники и волонтеры – порядка трех тысяч. «У меня, как у представителя государственного учреждения, есть учет, – говорит Юрий Валентинович. – И я говорю примерно о тысяче человек в Тольятти». В эту категорию попадают и те лица, у кого жилье есть, а он просто ведет аморальный образ жизни, пьянствует, гуляет. Есть еще такая ассоциация «Врачи без границ», они говорят о том, что в России насчитывается в общей сложности 4 миллиона бездомных».
Собеседник «Площадь СВОБОДЫ» также отмечает, что есть и психологическая составляющая вопроса. Не каждый человек оказывается на улице в сложных ситуациях. Ведь некоторые люди получают мизерные зарплаты, но и за квартиру платят, и живут, и достойно выглядят. По словам руководителя приюта, около 80% людей, оказавшихся на улице, – результат алкоголизации. Сначала пропивается вся зарплата, затем вещи из квартиры, а вслед за ними и сама квартира. Поэтому приют тесно сотрудничает со службой наркологии.
Большинство людей, живущих на улице, – одиночки. Увы, от них отвернулись родственники и они находятся в полной социальной изоляции. В связи с этим многие даже отвыкают от простых правил, которые приняты в цивилизованном обществе. Иногда в приюте впервые прибывшим гражданам приходится внушать, что надо чистить зубы, умываться, ходить в душ и носить чистую одежду. Петербургские коллеги Юрия Сутормина даже ввели в сленг специальный термин, описывающий людей в этой степени социального отчуждения – «Маугли каменных джунглей».
Жилье ушло вместе с работой и здоровьем
В целом контингент приюта довольно разнообразный. Например, Салман Султанович живет в приюте около полугода. Именно с ним мне предложили поговорить как со старожилом социального госучреждения. Непроизвольно бросаю взгляд на татуировки на руке. Салман тут же говорит: «На руку не смотрите, это ошибки юности. Я не сидел. Мне еще 13 лет даже не было, когда я это сделал. У нас во дворе был парень, от которого все девчонки балдели. Он отсидел, и у него татуировки были. А мы подумали, что если мы наколки сделаем, то у нас тоже девчонки будут».
Салман, уроженец Ингушетии, много работал, пытался создать семью, но не получалось. Обе квартиры он оставил женщинам, с которыми жил. «Женился на женщине с ребенком. Повздорили, кровь горячая, я психанул, документы подмышку и вышел. Ну что, мне женщину выгонять с ребенком из квартиры, что ли?» – говорит Салман. В 1983 году уезжал работать на Север. Но, уезжая, не написал заявление о приеме на работу. Таким образом, зарплату там получал исправно, но трудового стажа не было. По приезде с Севера стало обидно за такую оплошность и, как говорит ныне житель тольяттинского приюта, он начал «куражиться», пить и гулять, чтобы «снять стресс».
Дальше была жизнь в Ташкенте и новая попытка построить жизнь с женщиной. Там они взяли двухкомнатную квартиру. Семейная жизнь закончилась чередой скандалов, и Салман в очередной раз покинул жилье, взяв с собой только документы. Тогда ему было 40 лет, и он продолжил свою жизнь в общежитии. В 2000 году Салман переехал в Тольятти, где у него и украли паспорт. В паспортном столе ему так и не помогли. Долгое время он работал и жил на стройке, пока не начались проблемы со здоровьем. Было нескольких госпитализаций в неврологию и кардиологию, потом его бытовку на стройке разобрали, а прораб сказал, что ему такие больные строители в бригаде не нужны. Так Салман Султанович оказался в социальном приюте. Ему помогли со всеми документами, и сейчас он собирает справки на пенсию, которая будет положена ему со следующего года.
Средний возраст жителей социального приюта – 54 года
Примерно 80 постояльцев приюта в год находят работу, проходят социальную адаптацию и возвращаются к нормальной жизни в обществе.
Владимир Сахмеев, Площадь СВОБОДЫ
vl.saxmeev5@gmail.com
фото: Площадь СВОБОДЫ