Интервью с настоятелем прихода в честь святого великомученика и целителя Пантелеимона
Зачастую человек вынужден делать то, что ему не по душе. Не каждый способен честно признаться, что он занимается не своим делом. Но нелюбимому делу невозможно отдавать достаточно сил и времени, а на пути к легким деньгам легко выдохнуться. Увлеченность – вот источник энергии. Важно любить свое дело и знать его. Как сказал писатель Мигель Сервантес, «каждый из нас – сын своих дел».
Вот об одном из таких увлеченных своим делом людей я и попробую вам сегодня рассказать. С православным приходом в честь святого мученика и целителя Пантелеймона, в котором с самого его основания уже почти двадцать лет служит Андрей Геннадьевич Гриев (отец Андрей), умный, обаятельный, совершенно необыкновенный человек, у библиотеки «Фолиант» МБУК ТБК сложились давние партнерские отношения.
Библиотекари неоднократно устраивали встречи читателей с церковнослужителем. Это не трудно, т.к. приход находится рядом с библиотекой, на территории городской клинической больницы №5 – только дорогу перейти.
На этих встречах никто никогда не навязывает друг другу свои убеждения. Но священник всегда рассказывает о том, как он в определенные дни совершает молебны в отделениях Медгородка; о том, как причащает людей, находящихся в онкологическом отделении на грани между жизнью и смертью; как исповедует больных по их просьбе или просьбе их родственников.
А еще о том, как посещает домовую церковь при Тольяттинском городском психоневрологическом диспансере (ТПНД). Отец Андрей сумел найти подход даже к людям, страдающим психическим расстройством. Ему доверяют больные больницы им. Баныкина, да и весь медперсонал ощущает тесную связь между физическим и духовным здоровьем своих пациентов.
Богослужения в приходе совершаются по воскресным и праздничным дням. По пятницам и субботам в приходе проходят творческие занятия с детьми, по воскресеньям работает лекторий для детей и взрослых (воскресная школа). По вторникам встречи с детьми и родителями организуются в ТПНД, по четвергам – в медико – реабилитационном восстановительном центре «Ариадна».
Фонд библиотеки «Фолиант» неоднократно пополнялся хорошими книгами религиозной тематики – дарами прихода.
Вернуть бы все!..
Нужно заметить, священники с армейским прошлым в Самарской епархии служат очень добросовестно. Это отмечают не только церковные, но и светские власти, награждая служителей орденами, медалями и похвальными грамотами. Есть они и у Андрея Гриева.
– Андрей Геннадьевич, Вы – капитан военной радиоразведки, учились в Череповце, служили в Тамбове, возглавляли школу прапорщиков. Расскажите об этом поподробнее.
Основатель радиоразведки ОСНАЗ ГРУ ГШ ВС РФ – известный адмирал Степан Осипович Макаров. 20 марта 1904 года он издал приказ №27 о перехвате радиопереговоров японских судов и определении их местоположения. Так что радиоразведка есть и на судах, и в воздухе, и на суше.
В СССР в тот период было два военных училища – Орловское – для КГБ и мое, Череповецкое, – для ГРУ. (Символ военной разведки – летучая мышь, у нее, как известно, отменные слух и обоняние).
Служил я с радостью и желанием. Меня всегда окружали хорошие люди, мои друзья. Мы и сейчас общаемся. В день выпуска в строю в какой только форме не увидишь выпускников – и в сухопутной, и в морской, и в летной, и в форме ВДВ.
Я был, что называется, «дикорастущим», распределился инженером части (заканчивал инженерный факультет), но в части предложили «живую» работу с личным составом, я согласился. Стал командиром взвода, в моем распоряжении – 22 человека 22-х национальностей. Но служили хорошо, с огоньком.
Первую проверку сдавал начальнику службы радиоразведки Сухопутных Войск генерал-лейтенанту Ф.И. Гридасову, участнику ВОВ, по его учебникам мы учились в училище. Получил оценку «хорошо» и личное рукопожатие. Это определило мое направление командно-оперативной службы.
Потом повышение – командир учебного взвода, командир роты, командир учебной роты – старший преподаватель. Какое-то время был секретарем комсомольской организации роты. Даже получил грамоту ЦК ВЛКСМ со специальным знаком.
Наш армейский комсомол не запрещал посещение церкви и наличие в комсомольском билете крестика и иконки. Когда служил в Тамбове, познакомился с Евгением Жданом – архиепископом Тамбовским и Мичуринским, очень интересным, высокообразованным человеком, кандидатом медицинских наук. Он любил общение с молодыми офицерами и часто бывал у нас в части. Наверное, это тоже сыграло свою роль. В целом, интересная была служба, интересные командировки…
Сменил девять частных домов за два года, пока не получил собственную жилплощадь в 11 квадратов. Удобства на улице, вода в колонке, отопление – угольное.
– Что такое угольное отопление?
– Уголь нужен для печки, для парового котла в частном доме. Пишешь жалостливую бумагу с просьбой выделить … кубических метров угля в квартирно-эксплуатационной части гарнизона (сокращенно – КЭЧ). Потом договариваешься в части о том, чтобы на время взять машину и несколько людей в помощь, и вперед! Загружаешь его, привозишь, разгружаешь, дробишь. Воду тоже приходилось домой возить из части, домашняя была не пригодна для питья.
Но были и смешные моменты. В одном доме хозяйка, вдова капитана 1 ранга, приучила свою собачку таскать соседских кур. Она и нам как-то раз принесла, пока соседи не предупредили, что голову ей отвернут за такие дела.
Я постоянно находился в командировках, а дома – жена и маленький ребенок, но все равно в те годы было много позитива и оптимизма. Почти весь Союз объехал, за границей бывал. Романтика! Вернуть бы все!..
Во всем есть промысел Божий
– Как же так получилось, что Вы ушли из армии?
– Я не выбирал себе этот путь. Закончил военное училище и думал, что с армией связан на всю жизнь, служба нравилась. Но человек предполагает, а Бог располагает. Расположил так, как я и не думал, а беда нагрянула, откуда и не ждали. Списали меня по состоянию здоровья.
Раньше с увольнением офицеров туго было, только – по дискредитации офицерского звания. А меня комиссовали со всеми льготами, пособиями, пенсией. Только на гражданке у меня голова квадратной стала – ничего не понимаю, все не так. Да еще в военкомате, когда вставал на учет, добрая тетенька спросила про удостоверение на льготы: «Дорого это стоит?»
..Хотел с сыном вместе первый класс осваивать, но тут отец Николай Манихин из Казанской церкви пригласил к себе в помощники, сначала – дежурным по храму, потом алтарником. Ездил с ним по храмам и монастырям. В церковь я и в училище ходил, и в части, но теперь стал больше общаться, читать. Опять с окружением повезло, познакомился с архимандритом Германом Пензиным (он до этого восстанавливал Оптину пустынь, был ее духовником), митрополитом Иоанном Снычевым (Санкт-Петербургским), отцом Гавриилом Бильчуком…
Шесть лет я заочно учился в Самарской духовной семинарии. Через какое-то время принял сан диакона, служил в Казанской церкви. А как стал священником, меня сразу направили в больницу. Вот так и стала черная полоса в жизни взлетной.
Если внимательно присмотреться, то во всем есть какой-то промысел Божий. Талант, который дан человеку, не следует закапывать в землю. Не надо упираться рогами и идти против воли Божией. У кого-то это врачебное дело, кто-то учительствует, кто-то ещё чем-то занимается.
– Помогает ли Вам армейская закалка?
– Безусловно, помогает, дух служения общий с армейским. В армии – служба, и в церкви – служба, только в армии я служил командиру части и отечеству, а в церкви – Богу, отечеству и народу. Духовный труд, конечно же, несоизмеримо выше. Но я очень благодарен армии – за выработанную привычку к дисциплине и исполнительности, точности и стойкости в преодолении случающихся тягот, лишений, физических нагрузок
– Трудно было привыкнуть к церковной одежде – подряснику, рясе, скуфье?
– Нет. В армии своя форма, в церкви – своя. Про шинели и сапоги тоже говорили, что неудобно. А сейчас вспоминают с ностальгией и говорят, что все было продуманно. Так и здесь – есть свои тонкости и особенности.
Я – обыкновенный, как все
– Многие относятся к церковнослужителям как к людям не от мира сего. Что Вы сами о себе думаете? Кем были Ваши родители? Из чего состоит мир Андрея Гриева?
– Я обыкновенный, как и все. В детстве дружил со спортсменами да хулиганами. Тогда все повально или боксом, или борьбой занимались, а вечерами ходили «стенка на стенку» по районам. Я тоже – то в спортзал, то на улицу, то в музыкальную школу. Музыка для меня – это духовное утешение, голос души. Сейчас я уже почти всё забыл, да и фортепиано дома больше нет. Те, с кем дружил, все в военные училища в разных городах поступили. Сейчас они уже пенсионеры.
Мама, Валентина Емельяновна, жива, до выхода на пенсию работала фармацевтом. Отец, Геннадий Степанович Гриев, умер. У него был сложный характер и удивительная судьба. В войну, совсем мальчишкой, он оказался в Сталинграде, на оккупированной фашистами территории. Его несколько раз пытались расстрелять, поэтому с молодости он был абсолютно седым. Воспитывался в детском доме, школу закончил с серебряной медалью, она сейчас у меня хранится. Потом поступил в Ленинградское военное инженерное морское училище им. Дзержинского, а заканчивал уже Куйбышевский авиационный институт (КуАИ). Работал в отделе по космическим двигателям, лично знал Королёва.
У меня после школы началась своя жизнь: армия, училище, гарнизоны, семья, увольнение, инвалидность, церковь. А когда только-только стали с отцом общаться чуть более тесно, он скоропостижно скончался. Теперь мне его часто не хватает…
Моя жена, Ольга Ивановна Гриева, с красным дипломом закончила Куйбышевский экономический институт. В своё время я не дал ей окончить аспирантуру: вместо Москвы, по распределению, увёз в военный гарнизон. Но она работала по специальности, доросла до главбуха предприятия. А сейчас со мной, просто помогает в приходе.
Сын Михаил – уже взрослый, ему 30 лет, у него своя семья, невестку зовут Мариной, внука – Гавриилом. Они живут отдельно. Михаил – врач – эпидемиолог, работает в Медгородке. Еще есть кошка Варежка, вот и вся моя семья.
Сын сначала тоже хотел в армию, даже на срочную («Ты же сколько отслужил? Я что, хуже?») Но комиссию не прошел, и «служит» в медицине. Я, лично, считаю дело врачей служением. Насмотрелся.
Очень уважаю Николая Альфредовича Ренца, главного врача клинической больницы №5; Владимира Васильевича Козлова и Владимира Владимировича Колесникова, Екатерину Юрьевну Зубанову и Наталью Ивановну Ковалевскую, его заместителей; Ирину Геннадьевну Селезневу, главного врача ТПНД.
Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи
– У Вас трудная профессия?
– «Священник – это не профессия», – говорил протоиерей Валериан Кречетов. И для меня служение – это не работа. Я этим живу, дышу. Профессия – это дворник, плотник, электрик, инженер, библиотекарь. Кстати, любая профессия может быть призванием, соответственно, и служением. Глядя на Вас, я скажу, что Вы служите. Глядя на больничного дворника Александра, что и он служит. А посмотришь на иного священника – не служит и даже не работает.
Преподобный Серафим Саровский говорил: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Внутреннюю «батарейку» сыграть невозможно – любой человек почувствует ложь и наигранность. Этим надо жить и заниматься тем, к чему тебя Бог призвал. Надо приумножать свой талант через саморазвитие и отдачу другим.
Церковнослужителю наполовину выслушивать человека, а большей частью пропускать его беды мимо ушей и сердца, нельзя. Чтобы помогать другим, надо быть здоровым не столько телом, сколько духом.
А трудности? Бог выше наших сил не посылает. И, имея такое множество живых примеров подвигов мучеников, подвижников, праведных, юродивых, разве имеем мы право унывать? Нас – целая рать!
Даже расставание земное – временно. Об этом С. Есенин хорошо сказал в своих строчках:
До свиданья, мой друг, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
– Светлый Вы человек, Андрей Геннадьевич… И большой романтик. Вы верите искренне. Ваш терапевтический эффект, внушающий позитив, признаю – я его на себе ощущаю. И другие чувствуют. Но это – исключительно Ваша заслуга, хотя Вы и думаете, что Вашими поступками другая сила управляет. Ну, и как, получается спастись самому? Как сами думаете?
– Не совсем. Вы, наверное, слышали, что надо сделать, когда ударили по одной щеке?
– Другую подставить. Только вот зачем?
– Ни зачем, а для чего. Чтобы загасить силу гнева. Ведь огонь огнём не тушат, только водой или накрывают плащ-палаткой. До этого надо самому дойти, сознательно. А так получается теория. Как говорил преподобный Амвросий Оптинский: «Теория – это придворная дама, а практика- медведь в лесу». Поэтому у нас только и рассуждения о том, чтобы свою гордость не потерять и свое лицо, а щеку подставить – это уже подвиг. Подвиг и на войне не всем понятен: «Дурак, не полез бы, так и выжил бы…»
И я несовершенен. Сколько во мне этих жал! И раздражительность, и отсутствие терпения, и лень, и гнев, да и мало ли ещё чего! Убрать бы всё! Самому не получается, я – не святой. Приходится терпеть самого себя и делать, что требуется.
Это государство забыло отделить себя от церкви!
– А что требуется? Давайте попробуем увязать воедино слова «вера», «свобода», «совесть», «политика»…
– Религия – производное от латинского слова «связывать». В этом смысле я религиозен, связан православной верой. Хотя ныне самой распространённой религией является атеизм, ещё лезет из-за бугра либерализм. А православие омрачается из-за случаев сращивания церковной иерархии со светской властью. Так уже и раньше бывало.
Вера – это состояние души, сердца. Молитва – это общение через слова, зрение, мысли и чувства. Однако, на протяжении всей истории находились люди, которые использовали религию в корыстных целях. Решение Пилата о казни Иисуса – самое крупное вмешательство политики в религию. Мне думается, что религиозные верования людей влияют на принятие политических решений, на взаимоотношения в семье и на работе даже больше, чем уровень образования и доходов, пол и возраст, национальность или прочие исходные данные.
Отношения «церковь-государство» и «религия-политика» связаны, но не тождественны.
Религия и политика – суть разные вещи. Религия порождается верой, политика – это продукт рассудочной деятельности.
Служить Богу надо, пока дышишь, не ради славы и наград, а просто так. Не надо совершать подвигов, надо просто быть внимательным к себе и снисходительным – к другим.
Свобода. От чего? В жизни, в миру человек становится рабом системы, мнений, карьеры, положения. Уж лучше я буду рабом Божиим, буду с Христом, потому что только в нём я свободен, только в нём нет притворства, лукавства, лжи. Совесть в нём свободна, в нём гармония веры и разума. Это то, о чём писал А.В. Суворов и что давало ему силы противостоять придворным интригам. То, чем жил в ссылках и на войне лауреат Сталинской премии, Ф.В. Войно-Ясенецкий, он же архиепископ Лука, участник ВОВ, врач-хирург, по учебникам которого хирурги до сих пор учатся в ВУЗах. Разве можно назвать их веру слепой?
Не церковь у нас отделена от государства! Государство забыло отделить себя от церкви! Мне странно слушать и читать в СМИ о том, как церковь нагло рвётся в больницы, школы, воинские части; о том, что церковь не платит налоги и имеет кучу всяких привилегий. Нет! Платит, ещё как платит! Как и все организации, по всем фондам и статьям.
Даром получили, даром отдавайте!
– Андрей Геннадьевич, мы говорим о наборе ценностей. У Вас в него входит: какой Вы сын? Какой отец? Каким трудом зарабатываете на хлеб насущный? Вы – хороший сын, замечательный отец и муж (в этом я лично смогла убедиться, пообщавшись с Вашим сыном Мишей и супругой Ольгой Ивапновной). Объективно, деньги – это с древних времен мощный рычаг человечества. Война за прекрасную Елену велась вовсе не за Елену. Причина была экономическая. Какое значение вы придаете деньгам?
– Я их рассматриваю как временную необходимость для проживания. С детства не избалован, мама работала в аптеке, я подрабатывал тем, что собирал лекарственные травы и сдавал их в аптеку. Но мечтаний, что вот когда-нибудь вырасту и заработаю на то или другое никогда не было.
В армии еще проще, курсантская зарплата известна: «солдату лишнего имущества не надо» – это шутливое перефразирование слов из песни. Офицерская зарплата была хорошей, но ничего нельзя было купить, и особенно – жилье. Пока военную пенсию оформил, год жили, как придется. Но тоже весело, счастье не измеряется в рублях. Что есть, то и слава Богу, нет и ничего, потом будет. С голоду не пухнем, поехать в Ташлу или на природу денег хватает. Сын сам зарабатывает.
– Вы помните М. Булгакова? «Что такое эта ваша разруха?!»- возмущался профессор Преображенский, герой повести «Собачье сердце».- Если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха… Двум богам служить нельзя!…»
Хорошая фраза: «Двум богам служить нельзя!» Люди часто задают вопрос, сколько стоят церковные обряды? В Вашем приходе можно что-то купить за деньги?
– У нас нет индульгенций, это – католическая практика. Благодать нельзя купить за деньги. Сколько стоит крещение, исповедь, причастие? Тогда сколько стоит жизнь? Как и сколько может стоить Тело и Кровь Христова? Это духовное извращение! «Даром получили, даром отдавайте», – говорит Священное Писание.
Есть, конечно, индивидуумы, которые то ли от жадности, то ли от тупости задают вопросы:
– Нет, скажите, сколько это стоит!
– Это не стоит. Сколько хотите, столько и пожертвуете.
– Скажите в граммах, сколько пожертвовать.
Для таких упертых приходится вывешивать письменный анекдот: «Жертва на…».
…И стыдно, и больно.
Общение тяжёлое, когда оно бессмысленное
– Андрей Геннадьевич, в Вашей системе координат есть Вы сам, Ваш труд, семья, набор ценностей. Но нет отдыха и нет суммы потребностей. Что означает «сумма потребностей», сейчас объясню. Бомж, например, свои потребности сводит до минимума. Он готов есть один хлеб, ни о ком не заботиться, сидеть во вшах, спать в подвале – лишь бы не работать. Свобода от труда. Как бы лозунг: «Я ничего не даю обществу и мне от него ничего не надо».
А существуют противоположности: трудоголики. Их наполнение составляет потребность в труде, в любимом труде. Трудоголики работают запоем. Все остальное им неинтересно. Бомжи и трудоголики – это два конца одной палки.
Я, например, существую в середине, часто работаю по выходным, по вечерам, но в отпуске не работаю никогда. Можно, конечно, работать и больше, но не нужно. Потому что плодотворной моя работа все равно не будет, и есть еще семья и бытовые обязанности. Подозреваю, что Вы в какой – то степени трудоголик, работаете без выходных, отпусков не берете. Не скажу, что Вас ничего не интересует, кроме работы, нет! Вы читаете книги, любите хорошие фильмы. В церкви, кроме служб и молебнов, много простого общения с людьми. Совсем, как в библиотеке.
Однако, общение – это самая тяжелая работа на свете. И уж особенно – у Вас в приходе: люди порой не от хорошей жизни приходят, поддержки, одобрения своим поступкам ищут. Многие Вам благодарны по гроб жизни. Я даже лично знаю некоторых, они ведь и к нам в библиотеку ходят.
Но человек не может всю жизнь только давать и давать. Еще нужна обратная связь. Если нет отдачи, настроение портится. А, если настроения нет, болезни всякие липнут. Согласитесь, что нужен баланс между работой и отдыхом. Мне кажется, Вы совсем не умеете отдыхать…
– Я не считаю служение работой. И как же я не умею отдыхать? А рыбалка? А лес? Мне хватает. Человек ломается, если навалить, как на лошадь и заставить везти. И чтобы смотрела эта лошадь только вниз, на грязную, скользкую, разбитую дорогу. А хозяин при этом – злой и пьяный, материт и бьёт. И сегодня так, и завтра будет так, и всегда.
Общение тяжёлое, когда оно бессмысленное, пустое. Про таких преподобный Амвросий Оптинский говорил: «Если приходите и спрашиваете, то делайте. А если не делаете, то чего приходите, зачем спрашиваете?» Еще бывает часто общение-обсуждение, плавно переходящее в осуждение с элементами самооправдания.
Я тоже хожу со своими «тараканами» в голове к духовнику на разборки. Он, бедный, (я его жалею) всегда выслушивает меня. Апостол говорит: «Друг друга тяготы носите». Это не только в церкви. Знаете, сколько со мной нянькались в армии? Как клушки с цыплёнком, пока на ножки не встал. Поэтому я своим армейским братишкам благодарен, мы тесно общаемся по сей день.
А болезней бояться – в атаку не ходить. У меня в приходе много священников перебывало. Пошлёшь на вызов в отделение, а он: «Ой, там больные! Там заразно, инфекция. У меня семья». Но заразу можно и в маршрутке подхватить. И в армии погибали не только при исполнении, но и по дурости, из-за разгильдяйства. Но там другие требования: должен сам живым остаться и все твои ребятки – тоже. Не случайно же говорится: устав кровью писан. Мне везло на учителей.
Попов как клопов, а священников – мало…
– Андрей Геннадьевич, Ваша служба предполагает наличие определенных качеств. Профессия военного подразумевает – приказы не обсуждать, идти и умирать за родину. Понимаете? Какие качества нужны священнику? Я, например, не представляю, как это можно пойти в церковь и совершенно постороннему человеку про себя все рассказывать. А Вам люди постоянно исповедуются…
– Да. Служение предполагает наличие особых качеств и особых условий, к примеру, ненормированный рабочий день, неделя, год и полное отсутствие Конституции. К разряду служения можно отнести работу врачей, учителей, службу в армии.
Когда еду к знакомым в Москву, Тамбов или Череповец, то они всегда просят взять «всё необходимое, как у дохтура», т.к. кого-то все равно надо будет исповедовать, соборовать, не друзей, так их родственников. «У вас же в Москве столько храмов и монастырей!»- говорю.- «Не-а, нужен свой».
К вопросу об исповеди и о том, зачем она нужна. Это не просто разговор, это и Таинство, и Тайна. Слово живое. Словом прибить и оживить можно, тем более словом Божиим. Поэтому одни читают молитву, а другие творят.
– Мне не нравится такое поведение. Сначала люди совершают безнравственные поступки, потом идут к Вам на исповедь. Переваливают свои грехи с больной головы на здоровую и на следующий день продолжают заниматься тем же. Их кошки уже не скребут: они их на Вас повесили.
Мне думается, бог должен быть в душе. Каждый человек САМ должен нести ответственность за свои поступки, ощущать эту ответственность, а не искать костыли или того, кто на себя их грехи возьмет, а их простит. На всех грешников никакого здоровья не хватит!
– Люди каются не мне, а Богу. Как они дальше себя будут вести, осознанно или неосознанно, одному Богу известно. От того, что у кого-то нет Бога в душе, Бог не перестаёт быть. Каждый отвечает сам, сам и только сам. Но руку помощи ещё можно подать.
Я ни в коем случае не наместник Бога на земле, у меня море земных забот. Господь не требует от нас при жизни быть святыми. Люди падают, снова встают, повторятся в своих ошибках – всё это естественно. Стыдиться этого не следует, святых при жизни просто нет, и нет человека, который жил бы и не согрешал. А наше дело прощать не до семи раз, а до семидесяти семи, т.е. до тех пор, пока человек не поймет свои грехи, пока будет пытаться карабкаться к чистоте и свету.
Даже в школе умный учитель за двойки и тройки не ругает. Упал – вставай, кайся, старайся исправиться. Опять упал – не отчаивайся, проси помощи Божией. Ведь бывает, что не получается не от того, что не можешь или не хочешь. А еще и оттого, чтобы большему не навредить.
А вообще, рассказывать о себе надо не постороннему, а тому, кому доверяешь. Вот, например, поговоришь с мамой или папой, а они разболеются от ваших проблем. Поговоришь с другом, введёшь его в соблазн и искушение; он обсудит с семьёй, выйдет осуждение. Хлипко всё наше человеческое: сегодня друг, а завтра, может, и не друг.
В церкви другое: человек кается Богу, священник – только свидетель этого. Он сам такой же человек, со своими недостатками, перед ним не надо быть или казаться хорошим, надо только доверять. А советы священника – от его же опыта: «Здесь лучше пройти так и так, а тут – перепрыгнуть». А в итоге, выбор всё равно остается за человеком. Церковнослужитель в этом плане сродни третейскому судье. Поэтому часто люди приходят семейно – то муж, то жена.
У нас в приход со своими проблемами и психологи приходят. «Как же так,- говорю, – ты же психолог!» «А в психологии всё не так». Им виднее, что не так. Наверное, не так, как по науке. Не всё объяснимо логикой и схемами. Я успокаиваю: «И наука права. Вопрос времени, практики и опыта». В Священном Писании ещё до рождества Христова говорится: «Мудрость мира сего – есть безумие перед Богом».
Покажите мне такого психолога – мирного духом, долготерпеливого, воздержанного, разумного, с жизненным, а не книжным опытом. Конечно, и священника такого найти трудно: «попов как клопов, а священников мало».
– Поп – это просторечное название церковнослужителя? Благодаря Пушкину и его «Сказке про попа и его работника Балду» это слово стало достаточно пренебрежительным.
– Поп – это дореволюционное наименование священника в России. Попадья – жена попа, попович – сын. Протопоп – старший поп, в нынешнем обращении – протоиерей.
Происходит слово «поп» от латинского слова «папиус» – отец. В старообрядчестве это обращение сохранилось, у нас воспринимается как вольное, сказанное с издевкой.
Но всё же я, если нужно, буду искать священника. В церкви основа есть и правильные базовые понятия: воровство – есть воровство (или взял попользоваться?), убийство – есть убийство, блуд – есть блуд.
Есть заповедь о почитании отца и матери, и это не теорема, требующая доказательств, это – аксиома. В ней нет оговорок о том, что если он (она)- пьяница, блудник и нехороший человек, то можешь его не любить. Наоборот, «проклят всякий, ненавидящий своего отца и мать…», без всяких оговорок. Воистину: «Любовь долготерпит, милосердствует, не злорадствует, не ищет зла, не раздражается, всё покрывает, всё терпит, всему веру имеет. И никогда не перестаёт».
И кто знает, что будет с тобой завтра? От тюрьмы и сумы (и много ещё чего) не зарекайся! Что будет с твоими детьми, внуками? Где искать виноватых? Ведь зло имеет свойство возвращаться… «Без Бога не до порога».
Отец Николай Манихин мне в свое время советовал так: «Ты не спеши. Походи по храмам, поговори, пообщайся со священниками. Господь кого-то и пошлёт».
Надо просто слушать детей и стараться быть им другом, или
Самое главное человеческое качество
– Ваш дом стоит на крепком фундаменте, Андрей Геннадьевич. Таких священников, как Вы, не так уж много. Мне очень нравится эта Ваша правильность и доброта: Вы идете по жизни одному Вам ведомым курсом, и с этого курса Вас не свернет ни пожар, ни цунами. Очень уважаю Вас за эту цельность.
Я много думала над тем, почему наши читатели во время встреч с Вами в библиотеке обязательно стараются прикоснуться к Вашей руке, к рясе. В чем причина такого поклонения, если они видят Вас первый раз? Потом поняла: Вы – творческий человек, от Вас исходит положительная энергия.
Видимо, во время службы Вы сами получаете светлую радостную энергию. Откуда идет эта подпитка? Кто подпитывает? Вы однозначно скажете – Бог. Я скажу по-другому – космос, природа.
Когда писатели пишут книги в состоянии вдохновения, их энергия передается читателям. Если писатель бездарен, то с его страниц ничего не передается. Я – библиотекарь, и мне часто приходится общаться с местными литераторами. Я всегда могу отличить талантливого человека от бездарного. Я даже внешне могу это увидеть по тому, исходит энергия или нет.
Иногда от людей исходит отрицательная энергия, они несут в себе, как Вы скажете, демоническое начало. Они, наверняка, сильные личности, но я их избегаю, потому что нахожусь на другом берегу. По мне лучше нулевой человек, чем минусовый.
Вы – человек позитивный, всепрощающий, никого не осуждающий. Люди это чувствуют. Ваш приход, наверное, единственный во всем Тольятти, где можно увидеть улыбающиеся лица взрослых и детей, занятых творчеством.
Во всех остальных церквях все жуть, как строго. Фотографировать нельзя – божья благодать уходит (куда она уходит? и чем плохо, что я на иконы смогу посмотреть еще и у себя дома на экране монитора?). Свечку служащие чуть из рук не отнимают, а верующий человек сам ее хочет богу поставить, а не отдать кому-то. Бабушки в платочках с порога начинают шипеть, что что-то не так, еще и стыдить примутся. Замучают своей обрядностью и потом надеются, что кто-то к ним второй раз придет.
А у Вас полный приход не только взрослых, но и детей – вот диво! Уж их то не заманишь туда, где неинтересно и куда лениво идти. У Вас же в приходе они и из соленого текста лепят, и оригами мастерят, и театрализованные сценки разыгрывают. Как Вам это удается?
– Да уж как-то так повелось, опять же, опытным путем… Сначала рассказывали детям истории, готовили праздники, вместе пели. Потом они сами стали подсказывать, чего им хочется. Вскоре подключились родители, они тоже передавали детям свои знания и умения, мы им по рукам не били. В общем, церковь – эта та же большая семья. Надо просто слушать детей и стараться быть им другом.
Мне один зам. гл. врача как-то сказал, что не надо проводить детские праздники, а то другие конфессии обидим. Так кто же им мешает самим проводить? Я не унижаю и не оскорбляю ни одну конфессию, они это подтвердят. А хотят делать доброе, светлое – пожалуйста. Я делаю свое, они – свое.
Если в сердце нет любви, человек мертв?
– Андрей Геннадьевич, Вы очень интересно живете. Откуда же взялось выражение: «Церковь – это удел ущербных»? Как думаете?
– Хотелось бы спросить: что, и адмирал Ф.Ф. Ушаков, не проигравший ни одного сражения, служивший в Санаксарском мужском монастыре; академики В.П. Филатов, Н.И. Пирогов, Ф.Г. Углов; офтальмолог Т.И. Ерошевский (его именем названа глазная клиника в Самаре); ученый С.П. Боткин; митрополит Мануил (в миру – Виктор Лемешевский), юрист по образованию, епископ Русской Церкви, церковный историк; министр здравоохранения Ю. Шевченко, кардиохирург, главный врач Военно-Медицинской академии, ныне московский священник отец Георгий, тоже ущербные? С такими «ущербными» за счастье в одном вагоне ехать!
Да сколько еще «нашего брата» Богу служит! А. Суворов и тот пономарил, а уж в 30-е, послевоенные, послеафганские годы сколько! Среди них и врачи, и бывшие военные. Недавно министр здравоохранения стал священником, путешественник Федор Конюхов, служит священником в Москве. Кругом одни «ущербные»?
– Мне кажется, дело в другом. Люди светские ценят независимость, путешествия, людей, всю дневную жизнь. Т.е. то, что им дает работа. Вы служите не ради заработка, и у посторонних складывается ощущение, что Вы в чем-то себе отказываете, обкрадываете себя.
Но, если эти посторонние подумают получше, например, о том, что существует еще и ночная жизнь, что перед сном человек оставляет в пиджаке или кошельке деньги, ключи, записные книжки – все, чем он обзавелся, они поймут, в чем тут дело и кто по-настоящему счастлив. Человек ложится спать только со здоровьем и своей совестью.
А еще с женщиной. Андрей Геннадьевич, давайте поговорим о любви. Есть мнение, что если в сердце нет любви, человек мертв, живым он только притворяется. Такова своеобразная точка отсчета для творчества, например, Виктории Токаревой, тончайшей исследовательницы этого прекрасного чувства. У нее любовь не всегда бывает нежной – в ней есть место и для боли, и для непонимания. Но в повседневной будничной суете любовь – это луч света, а счастье, даже недолгое – единственное, ради чего стоит жить…
Я считаю эту тему существенной. Вера в Бога – это ведь тоже любовь. Когда человек любит, он приобщен к Богу.
– Какое место в Вашей жизни занимает женщина? Мексиканские сериалы говорят, что семья – это любовь, жизнь доказывает, что – работа. А Вы как считаете?
– Семья – это все. Это – полнота жизни: “и жизнь, и слезы, и любовь”. Если мужчина один или женщина одна – это все неполнота, половина. Не случайно, когда Бог создал человека, то сказал, что нехорошо ему быть одному. И мы это ощущаем, что нехорошо одному. А вместе – это цельность, полнота. И обратите внимание, как похожи люди, живущие долго вместе. Не случайно семья называется самой первой церковью для человека.
Как правило, женщина любит того, кто сильнее ее. Такого, который ей не по зубам. И снисходит к тому, кто ее любит, потому что любящий – слабее. И вот идет вечное противостояние. На это противостояние уходит порой вся дневная жизнь. Но когда страсти утихают, утихает и дыхание жизни. И с чем остается человек? Иногда – ни с чем, кроме воспоминаний о любви. Это производит жалкое впечатление.
– Мне думается, что кроме воспоминаний, надо иметь себя, детей, внуков, дом на земле. У Вас это есть?
– Да. Кто больше любит? Наверное, кто больше терпит. Трудно сказать, кто главнее в моей семье. Чего во мне мало или нет, то есть в моей половине. Самое лучшее мы хотим видеть в своих детях. Но как у природы нет плохой погоды, так и в семье при разумном устроении все направлено к благу, к созиданию, а не к разрушению.
Если вера помогает жить, это хорошо
– Андрей Геннадьевич, то, что дает любая вера – это отнюдь не истина. Хотя, признаю, что для верующих, например, в некотором смысле это больше, чем истина. Но я думаю, сама по себе вера ничего не решает. У кого-то религиозность сочетается с духовным поиском, кого-то в религии привлекает только обрядность. В любом случае, если вера помогает жить, это хорошо.
– В вопросах веры, как образа жизни, есть определенные ступени. Это жизненный духовный опыт. В нем есть место и внешнему, обрядовому, все взаимосвязано и гармонично.
– Больше ста лет назад выдающийся американский философ и психолог Уильям Джеймс сказал, что смысл веры в том, что она может изменять наше поведение независимо оттого, обоснованна она или нет. Есть некоторые данные психологических исследований, говорящие о том, что верующим людям легче обрести смысл, счастье и нравственные устои, чем неверующим. Это – правда.
У каждого человека есть все, что нужно для счастья. И все, что нужно для несчастья. Это, смотря в каком мешке он родится. Я думаю, что нет людей абсолютно счастливых и абсолютно несчастных. Количество плюсов и минусов в каждой жизни одинаково. Исключение составляет судьба – катастрофа, но это – редкость.
– Можете Вы о себе сказать – да, я – счастливый человек? Как Вы считаете, Ваша жизнь удалась?
– Счастливый, несчастливый – все относительно. И еще зависит от целей жизни и приоритетов, что заложены в семье. Царь Соломон просил у Бога ни славы, ни достатка, а мудрости. И это уже счастье – различать, что главное и на пользу, а что не так важно. А насчет того, удалась жизнь или нет, мне еще как-то рано подводить итог. Из «черного» медицинского юмора – вскрытие покажет. Наше дело – двигаться.
– На какой вопрос Вы хотели бы ответить, но я Вам его не задала?
– Не знаю. Может быть, о строительстве Свято-Пантелеймоновской церкви? Архитектор проекта – Артамонов Вадим Семенович. Когда я к нему пришел, то сказал: «Не обидно ли Вам, что культуру у нас создают москвичи, пензенцы и пр. элементы? Мне за державу – обидно!». Он опешил от такого напора, потом приехал на место, посмотрел и… создал проект будущего храма, причем, благотворительно. Дружим до сих пор.
Галина Анатольевна Щербакова, главный инженер проекта, тоже работает «во славу Божию». Совместно решаем все текущие проблемы. У меня один аргумент: «Надо вчера».
В Священном Писании есть такие слова: «Если не Господь созиждет дом, напрасно трудятся строящие его». Если богу будет угодно, будет и помощь. Нам самим надо только не лениться и делать свое дело. Сегодня это дело касается больных, их родных и всего медперсонала, наших детей, их семей. И всех тех, кого посылает Господь. А придет помощь – нужно будет снова заниматься строительством, не оставляя первого. Для меня все важно! Строительство ведется 14 лет, оно еще не закончено, но это – не самоцель. Цель – это для кого мы строили и для чего.
– И последнее. Священники всегда были и будут оставаться чужими в нашем мире. К ним всегда было и будет настороженное отношение. Их никогда не понимали и не будут понимать. Их главная мечта и цель в жизни – стать гражданами неба, они не имеют отечества здесь, на земле, они – другие, хоть и состоят из той же крови и плоти, что и все люди. Они не хотят меняться и подстраиваться под влияния времени, сколько бы их об этом не просили. Они живут так, словно находятся вне времени. Их сложно понять, их надо принимать такими, какие они есть.
Я понимаю, что ничьи советы еще никого не спасли. У каждого должны быть собственные ошибки, собственные синяки и шишки, свои падения и взлеты. Если бы люди слушали чужие советы, а дети слушали родителей, мир был бы совершенен. А он – как стоял со времен Рождества Христова – так и стоит, погрязший в грехе, несовершенный и прекрасный. Разве не так?
Не надо ничего советовать. Что бы Вы пожелали нашим читателям?
– Быть толерантными к людям другого вероисповедания. Оставить старые обиды, попробовать обновить состояние души. Не вспоминать плохое, а смотреть светло вперед, и чтобы свет этот сочетался с радостью и доверием к нашим близким.
– Спасибо Вам, Андрей Геннадьевич, за беседу. Мне, воспитанной в атеизме, стоило поговорить с Вами хотя бы ради того, чтобы увидеть, как многомерна жизнь… Что нельзя на вещи смотреть под одним углом. Что счастье – в мелочах, которые надо уметь замечать и ценить. И что надо всегда держать в голове главное: несмотря на все жизненные проблемы, все будет хорошо. Нужно непременно помнить об этом и воспринимать жизнь оптимистично.
Подготовила Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» №18 МБУК «Тольяттинская библиотечная корпорация», e-mail: rossinskiye@gmail.com