С Мариной мы встретились в мае, но погода была еще весьма прохладной. Девушка сама предложила встретиться в публичном месте, в кафе, чтобы поговорить о ее жизни с ВИЧ и о былой истории наркозависимости.
Марине 35 лет, она позитивный и жизнерадостный человек, открыта в общении и выглядит самодостаточной. Глядя на Марину, вряд ли бы кому-нибудь в голову пришло, что ее жизнь когда-то была связана с наркотиками. Ведь как обычно нам представляется среднестатистический наркоман? Неухоженный человек, обитающий на дне жизни, маргинал с синяками под глазами и бледной кожей. Это стереотипы, сложившиеся у людей.
Но Марина своим примером доказала, что даже та история, которая произошла с ней, не сломила ее, доказала, что на своих ошибках она многому научилась. И этот жизненный опыт только закалил ее.
Подростковый интерес
Началось, по словам Марины, все в 90-е годы. В Тольятти был пик процветания наркомании, и многие люди поддались этому искушению. В то время подростковый интерес толкал к началу употребления наркотиков. Так же произошло и с Мариной. Многие друзья уже попробовали наркотики, других интересов не было, да и дворовая жизнь к ним не располагала.
Марина рассказывает, что чувствовала себя героиней фильма про рок-н-ролл. Дальше было больше. С каждым разом дозы потребления становились все больше и больше, а одни наркотики сменялись другими. Началась полинаркомания (заболевание, при котором больные употребляют два или более наркотических средства одновременно или чередуют их в определенной последовательности, причем к каждому из них сформирована наркотическая зависимость).
Каждый день она собиралась бросать «завтра». И так продолжалось в общей сложности 16 лет.
Статус во время беременности
Марина забеременела. Как это принято, все вставшие на учет будущие мамы сдают анализ крови на ВИЧ. То, что результат оказался положительным, для девушки стало огромным потрясением. В открытом доступе в немедицинских источниках тогда сложно было сразу разобраться с тем, что такое вирус иммунодефицита. Диагноз считался синонимом скоропостижной смерти.
«Это все было играми, а потом, когда узнала такой диагноз, уже просто махнула на жизнь рукой, – рассказывает Марина, – а зачем тогда мне все это надо, чего-то добиваться, жить, учиться, работать? Смысл, если мои сроки короткие? Если бы мне кто-то рассказал, что можно жить с этим, нормально донесли информацию… Ведь это такой стресс, и человек может натворить все что угодно. У меня сложилась концепция, что нет смысла заниматься какими-то человеческими делами, а проще прожечь жизнь. Но в итоге я ее жгу, а она не сгорает. Живучая! И опыт других людей показал, что препараты работают, и люди живут с этим. А зачем тогда жечь, если можно еще пожить».
Во время первой беременности (всего у девушки три ребенка) у Марины, как и у всех ВИЧ-положительных женщин, складывались довольно сложные отношения с медперсоналом: «Меня положили на сохранение, там была специальная палата для девушек с этим статусом. Приходила уборщица, надевала комбинезон, какой-то респиратор, резиновые сапоги. Вся в этой резине заходила в палату мыть полы. Для меня это был такой шок. Я чувствовала себя отбросом общества. Но потом это все убрали, и все лежали в общих палатах. Такого разделения уже не было».
Беременные получают терапию, и при родах им делают капельницу с антивирусной терапией. Таким образом ребенку ничего не передается. На детях девушки ее диагноз никак не отразился.
Врачебную тайну не утаили
Разглашение и сбор информации о личной жизни, а также разглашение врачебной тайны запрещаются Уголовным кодексом Российской Федерации. Но Марина столкнулась с такой проблемой. Когда она лежала в больнице, ее лечащий врач оказался другом ее родственников. По секрету он рассказал о ее диагнозе близким людям.
С такой проблемой Марина сталкивалась неоднократно: «Это неприемлемо. Хорошо, что у меня еще поняли все. Но если бы был нанесен такой ущерб, что все бы отвернулись, перестали общаться?.. Ведь всякие могут быть ситуации, повороты. Вообще, может, человеку жизнь испортят из-за своего языка. Врач прежде всего не имеет права это говорить».
Гипноз и антидепрессанты
«Огромным толчком в решении бросить наркотики стал момент, когда под кайфом я увидела в зеркале свое отражение», – рассказывает Марина. Она испугалась его. Отойдя от наркотического опьянения, она осознала, что катиться дальше уже некуда, и дальше ждет только летальный исход.
После этого начались борьба и попытки договориться с собой: «Первые несколько лет ты просто должен научиться жить с этим и четко сделать для себя какие-то грани. Удивляет меня, как некоторые после долгой трезвости опять залезают в это. Чтобы возвращаться в этот ад, действительно надо быть ненормальным. Когда ты бросаешь, то будто начинаешь заново ходить. У тебя нет друзей адекватных, все наркоманы. Для тебя непривычно делать что-то трезвой, потому что трезвой ты только находила средства на наркотики. Остальное ты делала только под кайфом. Мне было непривычно трезвой даже готовить еду».
Когда Марина проходила терапию по избавлению от зависимости, ей порекомендовали хорошего психиатра. Он сыграл огромную роль в лечении. Он объяснил, что первопричиной был не интерес к веществам, как она считала, а именно скрытая депрессия, которая устранялась путем потребления наркотических средств. И начал ликвидировать именно ее: «Я пропила курс хороших антидепрессантов. После них я осталась в балансе с собой. Прошли беседы с врачом, были сеансы гипноза. Я пролечила депрессию, у меня отличное настроение. Радуюсь небу, солнцу, тому, что живу. И организму это (наркотики) просто не нужно. Если бы я не прошла лечение у психиатра, то, наверное, нахлынуло бы что-нибудь вновь».
«Это тот опыт, после которого ты можешь сворачивать горы. Если ты поборол зависимость и эти удары судьбы, то тебя никакие проблемы ни в коем случае не должны сломать. Я надеюсь», – заключает Марина.
У Марины есть любящий муж и замечательные дети, которые вдохновляют ее. Теперь она наверстывает упущенное, получает образование, работает и ведет здоровый образ жизни, занимается спортом и приобщается к духовным практикам. (Имя героини материала изменено.)
Цитаты
Я жгу свою жизнь, жгу, а она не сгорает. Живучая! И опыт других людей показал, что препараты работают, и люди живут с этим. А зачем тогда жечь, если можно еще пожить.
Уборщица в роддоме надевала комбинезон, какой-то респиратор, резиновые сапоги и вся в этой резине заходила в нашу палату мыть полы.
Анастасия Черванева, «Площадь Свободы»