Ребенок может простить матери всё, кроме ее смерти

Новости Тольятти augustnews.ru

Когда в редакции предложили сделать материал про приемные семьи, я согласилась сразу: очень интересно узнать, как они живут. Как привыкали к детям? Тяжело ли вообще воспитывать не своих ребят? Общаются ли те c родной матерью? Как в финансовом плане поднимать детей? Вопросов уйма. Юлия Зайцева, мама двух приемных девчонок, без прикрас и честно все рассказала.

Созвонившись, мы договорились о встрече – Юлия пригласила к себе домой. Поднимаюсь по лестнице, дверь приоткрыта, слышу ее голос:

– Портфели собрали, всё положили, а сок?!

– Всё положили! Пока, мам!

– Девчонки зовут тебя мамой? – спрашиваю ее.

– Да, а как им еще меня звать?

– Ты же им родная тетя, можно и тетей называть.

– Нет, сразу мамой стали звать. Старшая, Женька, в школе первое время привирала про мой возраст, 6 лет сверху накидывала. Для убедительности. Одноклассники спрашивали, почему мама такая молодая, неродная, наверное. Она и выкрутилась таким образом.

Сидим на кухне, она наливает чай, в зале лает собака – три года назад завела для дочек. Глядя на Юлю, не веришь, что она мама троих детей. Ей всего 29 лет, стройная фигура, длинные ухоженные волосы, грамотная речь. Знаете, такая современная мама с канала TLC. На пуфике лежит спортивная сумка.

– Фитнесом занимаешься? Успеваешь?

– Нет! Ты что! Выиграли по акции. Успеваем только по утрам бегать. Нет, не одна, со старшей.

– Тяжело тебе с ними?

– Первое время тяжело было. Девчонки замкнутые – младшая, Лида, плакала, спрашивала, почему она теперь живет со мной, а не с мамой. Что они видели? Мать с отцом – наркоманы. Это разве жизнь? До сих пор звенят слова Лиды  (а прошло уже пять лет) в кабинете психолога: «Мама с папой варили лекарство в кастрюльке, приходили другие тети и дяди, они ставили укольчики, а мама укольчик делала в туалете и там спала». Вот так они жили.

– Не кормили их?

– Нет. Лида первое время прятала фрукты в шкафу, на верхней полке. А я не понимала: мошки по квартире летают, откуда? Потом нашла яблоки с бананами. Хлеб по ночам под одеялом кушала. Женька шоколадки прятала и ела. Сейчас она учится в девятом классе, а Лида и моя родная дочь Света – в четвертом, в одной школе, в одном классе, за одной партой. Я считаю, так правильно. Правда, школу мы поменяли. Представляешь, они моих девчонок перевели в 4 «В», а там так много неблагополучных. Я стала возмущаться, девочки ведь хорошо учатся, не проблемные. Мне ответили: «Ваша Лида под опекой!» Мы даже разговаривать не стали, молча документы забрали и ушли. Объясни, это что за социальное неравенство? Если моя дочь под опекой, она не человек?

– Хорошо учатся?

– Да, без проблем, старшая дополнительно на английский язык ходит, хочет стать стюардессой. Мелкие еще не определились. Тут недавно на кухне салат готовили, и, слышу, рассуждают: так как Лида лучше Светы режет овощи, то она станет поваром, а Света решила в таксистки пойти, сказала: «Как мама!»

– Ты в такси работала?

– Всю жизнь – поваром в ресторанах и кафе, по выходным иногда таксовала. Сейчас не таксую, устроилась в парфюмерный магазин продавцом: график удобный, чтобы за детьми следить. А шеф-поваром работала долго, но там часто смены ночные и очень тяжело. Устала.

– Тебе кто помогает?

– Мои родители. У них свой дом, летом дочки там гостят.

– А государство чем помогает? Сколько получаешь как опекун, если не секрет?

– Нет, не секрет. Давай посчитаем: 19 тысяч – моя зарплата, плюс премия раз в три месяца – это еще 7 тысяч, 1 200 на проезд платят девочкам, опекунские – 13 600, еще 8 400. Смотри, выходит 49 200, как будто приличная сумма. На питание уходит больше половины бюджета, квартира съемная, своего жилья нет, а ипотеку не потяну. Да три девчонки – их же одеть, обуть, планшет купить…

– Сколько за квартиру в месяц платишь?

– 10 тысяч рублей.

– А родная мать девочек как-то присутствует в их жизни? Помогает? Ну вы же сестры…

– Что ты! Девчонки не видели родную мать уже 5 лет. Последний раз, три года назад, Лариса звонила из Ивановской области, но не мне, а маме, сказала, что освободилась и останется там. Про дочек она не спросила. Один раз из колонии был звонок, сон ей плохой про Женьку приснился. И – всё. Младшую, Лиду, она будто и не помнит.

Лариса часто звонила Жене, когда девочка переехала ко мне жить, угрожала, что если та что-нибудь расскажет мне или бабушке, ей не поздоровится. Велела тайком от меня собрать вещи и идти жить к ним с отцом. С Лидой она нам не разрешала видеться. В общем, для своей сестры я стала врагом номер один. Она винила меня во всем: что мама всё узнала, что работники «Семьи» ходят к ним, жить не дают спокойно…

Тогда в центре «Семья» Ларисе с мужем предложили бесплатное лечение и реабилитацию. Они согласились, только Лиду девать было некуда. И вместо того, чтобы отдать сестре Юле, она стала оформлять дочку в детский дом. При оформлении выяснилось, что ребенок был контактен с больным туберкулезом. В феврале девочку положили в медгородок. Родители, конечно же, не приходили навестить больную дочь. В мае ее выписали, и Юля на время забрала девочку к себе. Но через месяц пришла Лариса и забрала ребенка. Это ее право, ведь какая-никакая, но мать.

Шло время, Юля пыталась забрать девочку. Были комиссии по делам несовершеннолетних, посещения опеки и центра «Семья», но результат нулевой. Везде один ответ: недостаточная база для вынесения дела на лишение родительских прав. Девушке посоветовали подать на сестру в суд. Юля собрала все необходимые документы, напечатала исковое заявление, отнесла в суд, но через неделю получила очередной отказ. Новый препон: она не являлась прямой родственницей и к тому же разведена.

– Не знаю, что именно двигало мной в тот вечер: обида, усталость от отказов или еще что-то, но я написала на сайт президенту и… будь что будет. Ответ не заставил себя долго ждать. Через неделю мне позвонили из опеки, вызвали на беседу. Каково же было удивление, когда я вошла в кабинет, а за столом сидели 10 человек с моей распечатанной жалобой. Закрутилось всё очень быстро: в течение двух недель был собран пакет документов в суд, и уже через месяц я забрала Лиду.

– Странно, Ларисе так нужны были дети? Между выходами из дурмана?

– Вот и мне странно. Как будто и нужны были. Понимаешь, никто тогда не мог попасть в их квартиру-притон. Ну варят они и варят, это не преступление. Штраф – от 500 до 2 000 рублей. Лида часто приходила на выходные к нам в гости, отсыпалась и отъедалась.

В один из таких приходов я попросила Женьку уговорить ее остаться у нас. Она ей: там спать негде, кушать нечего, мама с папой отраву всё время варят… Лида так прислонилась плечиком к сестре и тихо ответила: «А я на полу сплю, рядом с мамой, она меня обнимает». Страшно!..

Да, страшно. Юля это рассказывает, а у меня – эхом: сколько еще таких детей? Вот так спят на полу с мамами-наркоманками, голодные, холодные, больные. И всё равно такую маму любят. Знаете, где-то вычитала: ребенок может простить матери всё, кроме ее смерти…

Ксения Рис, «Вольный город», №16 (1093) 29.04.2016