В руках художника по свету драматического театра «Колесо» Яны Железняк 150 прожекторов.
Без усилий осветителей зрительный зал — простая черная коробка. Если театр начинается с вешалки, то театральная магия — именно с луча света. Помните, как у Булгакова? «Гаснет рампа — театра больше нет».
Редкий спектакль зарождается и тем более заканчивается в кромешной темноте. И сегодня автор волшебных световых партитур перестанет быть бойцом невидимого фронта. Художник по свету и начальник электроосветительной службы «Колеса» Яна Железняк расскажет о любимом театре, о кропотливом труде мастеров закулисья. Ей есть что вспомнить, ведь в творческой копилке десятки спектаклей.
Яна пришла в «Колесо» в 1989 году, практически на заре создания необычной, экспериментальной труппы.
Вы можете верить или не верить в судьбу, но она есть. И просто так в этой жизни ничего не происходит. Яна родилась в знаменитой Чуйской долине. В силу исторических обстоятельств в киргизской глубинке проживало много московской профессуры, и на сцене местного (далеко не столичного!) ДК танцевала не только мама Яны со своим народным коллективом, но и звезда мирового уровня Махмуд Эсамбаев. Маленькая Яна, понятное дело, мечтала с детства стать актрисой.
Переехав с родителями в Тольятти, она пришла в клуб «Гидростроитель», где замечательный режиссер Юрий Шибаев ставил интереснейшие сказки: «Аленький цветочек», «Тайна черного озера». Баба-яга вовсю летала по зрительному залу, и свой детский восторг от тех спектаклей Яна запомнила на всю жизнь. Сохранились в памяти и самые лучшие впечатления от игры в народном театре Сергея Хижняка, работавшем в ДК СК. После школы Яна, конечно, рвалась в актерские вузы Москвы, но мама чуть ли не с поезда ее сняла, считая, что самая хорошая профессия — это педагог.
Опустим все нюансы в жизни Железняк, связанные с педагогическим поприщем. В какой-то момент Яна пришла работать в бутафорский цех театра кукол. И опять, как говорится, не судьба — у нее началась аллергия на столярный клей. А с электричеством было все в порядке. Работая художником по свету, Яна в театре кукол продолжала играть Снегурочек, Белочек, Зимушек. Да-да, снимала парик и мухой летела к своим прожекторам. Как все успевала? Ответ простой: «Пока в работе, я живу».
Себя Яна называет человеком жестким, рассказывает про суровую школу, которую сама прошла когда-то в театре. Будучи стажером «Колеса», Железняк поехала на свои первые гастроли в Вильнюс. Для показа в литовской столице тольяттинцы привезли спектакль «Звезды на утреннем небе». Мало того, что стажер Железняк со специальным пультом никогда не работала, ее шеф и наставник в какой-то момент спектакля просто-напросто потерял сознание. Человеческий фактор, знаете ли…
Актеры стояли на сцене, надо было сделать затемнение, и Яна начала наобум лупить по пульту осветителя. Ей было очень страшно! Затемнение стажерка сделала-таки, но вот снова включить свет смогла только минуты через три. А это очень много для сценического времени. После спектакля Яна надолго закрылась в какой-то комнате, была уверена, что главный режиссер «Колеса» Глеб Дроздов ее просто-напросто убьет. В силу молодости начинающая специалистка просто-напросто не знала: стажер во время спектакля ни в коем случае не должен был оставаться на пульте в одиночестве.
— Почему мы работаем по двое на спектакле? — спрашивает Яна и сама отвечает на вопрос: так положено по технике безопасности. С электричеством может произойти все что угодно! В «Колесе», слава Богу, никаких случаев не было, но ведь, согласитесь, кто-то может и в обморок упасть. Сцена — это накал. В жизни разные проблемы могут быть, болезни разные, смерти родителей и детей, а на сцене в это время актеру надо играть комедию. И это страшно!
— Яна, с одной стороны, вы признанный мастер света, повелитель софитов, а с другой — вы всегда в тени. Не обидно?
— Иногда бывает обидно, но я всегда сама себе говорю: значит, не заслужила. Свет, звук в театре важны. Я когда-то разговаривала с одним очень именитым художником по свету в Москве, и он мне сказал, если твой свет не замечают, ты очень хорошо отработала, зрителю должно быть комфортно. Если режиссер настаивает, чтобы фонари светили в зрительный зал, я возражаю, отстаиваю свой свет. Например, Когда Анатолий Афанасьевич Морозов ставил «Священные чудовища» по пьесе Жана Кокто, у нас были большие дебаты. Я спектакль проживаю, знаю «от» и «до», записываю мельчайшие подробности, помню каждую сцену. Я убеждала режиссера: герой рассказывает, как он любит героиню. Эмоциональный накал должен постепенно возрастать в красном свете, возможно и что-то теплое — например, оранжевое. Анатолий Афанасьевич тогда мне признался: «Я никогда не думал, что ты можешь так глубоко рассматривать пьесу». Да, не со всеми режиссерами и не всегда я нахожу понимание. Режиссеры — люди ранимые, спектакль вынашивают, как свое детище. Но спорить с ними я не боюсь.
— То есть вас можно назвать соавтором любой постановки?
— Конечно, при создании спектакля нельзя быть одному. По-моему, театр — это братство. Бывают такие тяжелые спектакли, когда все враги становятся друзьями. Потому что если мы не будем помогать друг другу, развалится театр. А я фанат «Колеса» и театра вообще. Поэтому не бегаю с лозунгами, революцию не делаю, я работать хочу. Никакие заговоры мне не интересны. Дайте мне возможность творить! Я хочу, чтобы зритель пришел и ахнул. Многие спектакли я сделала одна.
Нагрузка бешеная, когда делаете свет, беря на себя всю ответственность. Так было с «Тетушкой Чарлей», «Билокси-блюз», «Лесом». Мне нравится сотрудничать с такими режиссерами, которые любят работать со светом, знают, какая поддержка создается актерам с помощью фильтров и прожекторов. Наш главный режиссер Владимир Хрущев, например, очень любит работать со светом. В его спектакле «Чисто семейное дело» мне было интересно работать, потому что понравилась работа сценографа. Все декорации в этой комедии перекошены, необыкновенны, что, собственно, и создает смешную непредсказуемую сказку Рождества со всеми ее чудесами и превращениями. Поймите: я могу освещать что-то конкретное, на пустом холсте ничего не смогу нарисовать.
— Когда вы поняли, что можете отстаивать свой свет, спорить с режиссером?
— Это пришло с годами, с накоплением профессионального опыта. К нам приезжало много театров во время фестивалей. Я поняла, что могу работать лучше приезжих специалистов, начала верить в себя. Хотя всякий раз продолжаю сомневаться в созданной световой партитуре. Как в известном афоризме Сократа: «Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что ничего не знаю». Прежде чем создать световую партитуру спектакля, я за каждого героя проживаю его сценическую жизнь, думаю, что сейчас ему поможет. Работа очень трудная, делаю ее ночью: либо с режиссером работаем, либо я одна. Планирую, например, спектакль в розовых тонах, прихожу, начинаю делать свет и вдруг нахожу другую точку отсчета, рождается это внезапно. Уточню: «рыбу», основу спектакля, делаю сама, потом актер встает на мезансцену, освещаю его. Моя задача — чтобы все актеры были высвечены. Если выпадают из моих точек, я ругаюсь, переживаю, актеры это прекрасно знают.
— Ваша световая партитура может меняться?
— Нет, каждый из 150 прожекторов расправляется на свою точку, для каждого предназначен свой фильтр. Это все оформлено документально. Тщательно расписанная партитура называется «Паспорт спектакля», от которого после премьеры мы не имеем права отступать. Кстати, работников электроосветительного цеха в «Колесе» называют «светлячки», а в других театрах — «электрички». Работники цеха мужчины, я их сразу предупреждаю: ничего, что вами будет руководить женщина? Один взрослый мужчина ушел, не выдержал, потому что я — танк, — засмеялась Яна.
— То есть очень жесткий светлячок?
— Да, я всех своих ребят, конечно, люблю, но иногда бываю, наверное, жесткой. Если буду нюней, не добьюсь, чего надо. А я хочу гордиться своими ребятами, и они у меня один прожектор иногда расправляют по нескольку раз. Каждый миллиметр на сцене важен. Пусть его зрители не увидят. А я увижу — актер должен четко находиться в световой точке.
— Кроме художника по свету вы еще и психолог. Как вторая профессия помогает вам при работе в театре?
— Если человек озлоблен, агрессивен, обижен, то по какой-то причине. И я стараюсь ее понять. Многие в театре приходят ко мне за помощью, да и в цехе с ребятами психология мне помогает, потому что у каждого из них непростая судьба… Я читаю много книг по психологии, знаю много человеческих судеб. Когда-то после окончания института хотела написать интересную диссертацию «Как свет помогает актеру». В театре, по-моему, должен быть психолог, который разгружал бы актеров. К сожалению, не все актеры умеют с себя снимать то, что надели ради роли.
— Какой спектакль для вас самый сложный?
— «Визит дамы». Очень сложно в эмоциональном плане проводить в финале главную героиню Клару Цаханасьян, которую играет заслуженная артистка России Ольга Ивановна Самарцева. Я с ней полностью проживаю роль. В финале мне надо взгляд героини поймать и… погасить прожекторы. Постепенно! Вот Клара посмотрела на героев, убираем свет, посмотрела в зал — убираем другие прожекторы. Вот она в последний раз проходит по сцене, за ней шлейфом крадется темнота. То есть с уходом Клары в спектакле гаснет жизнь.
Еще был очень сложный спектакль художественного руководителя театра Михаила Чумаченко «Запомните нас веселыми».
Фантастическая постановка, где в финале было 24 фотографии. Делали их живые актеры, все происходило под дробь барабана. Я сидела и в темноте считала до четырех — тогда высвечивала очередной кадр. Потом опять считала до четырех — убирала свет, снова считала до 4-х, актеры в это время перебегали в темноте на другое место, в новую точку. Спотыкаться, мешкать им было нельзя, все рассчитано до секунды. Во время спектакля никто не имел права заходить к нам, чтобы не сбить со счета, иначе — кавардак и фиаско. Что интересно: иногда мне спектакль не нравится, а зрители не просто идут на него, а называют лучшим.
— Последний вопрос: как психолог, можете объяснить такой парадокс?
— Люди хотят радости, улыбок, эмоционального подъема. В какой-то момент наш город стал очень серым. Мне жалко Тольятти, ведь город красивый, но сегодня, похоже, никому не нужен! Здесь некуда пойти молодежи. Люди приходят в театр, чтобы увидеть радость и праздник. Проблем, сложностей у них и в жизни хватает.
Интересно:
В 2012 году художник по свету и начальник электроосветительной службы «Колеса» Яна Железняк стала лауреатом премии «Признание таланта» имени народного артиста России Глеба Дроздова.
Ольга Пимантьева, “Площадь Свободы”