Вчера в Тольяттинской филармонии состоялась премьера оперетты Жоржа Бизе «Доктор Миракль».
Прежде это произведение ни разу не представляли в России. Поставил этот музыкальный спектакль тольяттинец Антон Гопко, который сейчас живет и работает в Лионе.
— Расскажите об оперетте. Почему выбран для постановки именно «Доктор Миракль»?
— Я с детства очень люблю Жоржа Бизе, опера «Кармен» до сих пор моя самая любимая. Чем больше я интересовался его творчеством, тем больше я понимал, что это гений, который оставил наследие не очень большое, но качественное. И сейчас человечество начинает это понимать, и все чаще начинают ставиться и другие его произведения.
Когда-то Париж ведь был одним из центров оперной культуры. А потом итальянская, немецкая оперы французскую задвинули куда-то в тень, и с этим много чего интересного ушло из культурного поля зрения. Поэтому, мне кажется, пришло время снова туда заглянуть и найти такие интересные вещи, как «Доктор Миракль». При слове «оперетта» большинство вспоминает имена австро-венгерской культуры — Штрауса, Кальмана. А французская оперетта развивалась немного иначе, чем остальные. Она получилась, можно сказать, более оперной и при этом более ироничной, даже пародийной. В нашей постановке вы это увидите.
— Оперетта ставится на русском языке, почему вы решили ее перевести? Кто занимался переводом?
— Сначала мы собирались поставить ее на французском, тем более в Тольятти сейчас много французов. Но скоро стало понятно, что перевод все-таки нужен. Это не опера, а оперетта, тут должно быть весело и занимательно, а для этого публика должна все понимать. Такие вещи ставятся на языке аудитории, к которой обращаются. Вообще, традиция ставить постановки на языке оригинала появилась недавно, в середине ХХ века. Просто стали ленится. Удобно ведь — один раз выучил партии и сегодня поёшь в Париже, а завтра — в Сиднее. Удобно для певца… А переводил я сам.
— Вы попробовали себя в новой стезе или у вас уже имелся подобный переводческий опыт?
— Я переводил книги для издательства Corpus. Я перевел две крупные философские работы Ричарда Докинза — «Расширенный фенотип» и «Слепой часовщик». Там встречались и стихотворные пассажи. По заказу другого издательства переводил стихи Киплинга. Я с детства увлекаюсь поэзий, написанием стихотворений. Будучи студентом, посещал поэтические семинары. Так что не могу сказать, что попробовал себя в новой стезе. Но перевести стихи — это одно. А перевести стихи для пения — это другое. Тут я консультировался с поэтессой Ольгой Файницкой: она по образованию музыковед, сама писала оперные либретто. И она мне говорила, где, что будет неблагозвучно петься, и я к ней прислушивался.
— Были ли еще какие-то тонкости, которые стоило учитывать при переводе?
— Конечно. Вот, например, в России сложилась силлабо-тоническая система стихосложения, то есть когда ударные и безударные слоги чередуются в строфах в определенном порядке. А во Франции система силлабическая, то есть когда стихотворные строки должны быть равны по количеству слогов, но в расстановке ударений специальный ритм не соблюдается. То есть при пении на французском языке ударение может падать на любую гласную, в зависимости от мелодии. Это полбеды, а вот если одна и та же фраза нараспев повторяется несколько раз подряд и в зависимости от мелодии ударение перескакивает…
В русском языке такого, естественно, нет. Так что приходилось исхитряться, где-то слова местами менять, где-то полностью перефразировать. Или бывают гласные, которые неудобно распевать. Например, если два человека в унисон поют гласную «У», то звучит так, словно два волка воют. Так что приходилось учитывать такие вещи, которые при обычном поэтическом переводе не учитываются. Мы старались соблюсти эквиритмичность. Чтоб музыка Бизе звучала так, как она написана, чтоб текст не мешал ее расслышать. И самый сложный экзамен — это спевки. Если казалось, вот что-то не звучит или неудобно петь, то мы безжалостно переписывали текст. Все-таки в музыкальном театре текст — это вещь служебная по отношению к музыке. Никакая авторская, переводческая гордость тут неуместна.
Мне кажется, перевод получился удачным. Мы уже с нашими музыкантами обсуждали, что можно текст издать, и оперетта могла бы ставиться чаще. Она сценична, забавна, в ней задействован небольшой коллектив. Маленькая, миленькая, она могла бы быть просто подарком для небольших студенческих или самодеятельных коллективов.
— Это пока только на уровне идеи или издательство текста уже запланировано?
Нет, не запланировано, это вообще не моя забота. Наша задача поставить оперетту хорошо. Потом, я думаю, ею сами начнут интересоваться.
— Расскажите немного о себе и своей творческой биографии.
— Во Франции я поставил мюзикл в профессиональном драматическом театре. Также я веду там актерские курсы и имею некоторые успехи в этом деле. Например, один мой ученик попал в один очень крупный проект, он получил одну из главных ролей в дико популярном французском сериале. Я очень им горжусь.
Музыку я люблю с детства. Но я закончил биологический факультет МГУ, даже диссертацию защитил. И хотя я и бросил науку ради искусства, но все-таки несколько книжек научных перевел, так что мы с ней квиты.
Потом я поступил в ГИТИС на факультет музыкального театра. Там я пересмотрел свое отношение к оперетте, ведь раньше я смотрел на этот жанр несколько высокомерно. Но потом понял, что в легком жанре тоже не все так просто и есть свои открытия и интересные психологические находки. Я несколько лет работал на радио «Орфей» у меня была своя рубрика «Первая музыкальная помощь». Я знакомил новичков и любителей с классическими музыкальными произведениями. Рубрика и сейчас у них на сайте висит. Еще пишу статьи, рецензии.
— Расскажите, в какой атмосфере проходили репетиции «Доктора Миракля»?
— В дружеской. Но, бывало, и спорили. Бывало, жарко спорили. Но все это ради общего блага: каждый хочет, чтоб музыка звучала хорошо, а образы были убедительными. Артисты — люди эмоциональные, иногда даже нужно немного поругаться, спровоцировать артиста, чтоб он в итоге передал свой эмоциональный запал герою. Это такая кухня… Бывает, репетиции проходят в прекрасной атмосфере, а спектакль получается так себе, а бывает наоборот.
Вот, например, пока снимали фильм «Унесенные ветром», нескольких режиссеров сменили — и все что-то не нравилось. А потом смонтировали и получился шедевр. Все очень неопределенно. Но я доволен нашей работой, нашими артистами, и мне кажется, это взаимно. Они тоже уже привыкли к моей манере, есть некое доверие. Вообще, тут так стихийно складывается труппа единомышленников.
— Уже есть какие-то новые идеи постановок наподобие «Доктора Миракля»?
— Идей масса. Вообще, я увлечен французской оперой, забытыми именами, названиями. Вот уже третий год «Классика open fest» знакомит зрителя с различными сторонами такого многогранного жанра, как музыкальный театр. Мы ставили оперу Пашкевича, ставили старинный русский водевиль. В этот раз взяли французскую вещь. Будет ли смысл дальше копать в таком же направлении или стоит пойти куда-то еще, познакомить публику с чем-то еще малоизвестным? Идей вагон — хватит на всю жизнь.
Цитата:
Антон Гопко, режиссер-постановщик оперетты «Доктор Миракль»:
— На мой взгляд, филармония «беременна» оперным театром. Так вот, надо помочь ей «разродиться». Каким этот театр будет — музыкальной комедии или чисто оперным, — еще никто не знает. Когда родится, тогда и увидим. Тольятти — большой город, больше Лиона, в котором находится один из лучших оперных театров мира. А тут никакого вообще. Это колоссальное белое пятно на культурной карте города.
газета “Площадь Свободы”